Виночерпий из МГУ
- Это что Гиннес? – произнес Митя, недоверчиво отхлебнув янтарного напитка. Нет, пожалуй, это был не Гиннес. А если и Гиннес, то не нашего местного разлива, а тот… настоящий, который пьют немецкие пивовары. Такого вкусного пива Митя в своей жизни никогда не пробовал, вот и не мог найти подходящего сравнения.
- Нет, Митька, - ответил ему Степан Петрович, - Я это пиво давеча в кастрюльке сварил…
Лаборантом на кафедру Истории Древнего Мира Митя устроился совсем недавно. О кафедре ходили всякие нехорошие слухи, мол, заведующий ее, Степан Петрович, был жутким выпивохой. Шумные пьянки он устраивал прямо на кафедре чуть ли не каждую неделю. И людей Степан Петрович собирал совершенно разных: преподавателей с других кафедр и даже факультетов, студентов, аспирантов… В Университете на Ленинских Горах шли разговоры о том, чтобы выгнать уж больно разгулявшегося зав.кафа, но Степан Петрович был профессором, академиком, ученым с мировым именем, и разговоры о его смещении оставались лишь разговорами. Сам Митя первый раз пил со скандально известным профессором и начал потихоньку понимать, почему его еженедельные “вакханалии” собирают столько народу.
читать дальше- Вы, Степан Петрович, как известный ученый… - начал было Митя, но в меру захмелевший зав. каф. перебил его: “Какой же я ученый?! Я жрец!”
- В смысле “жрец науки”? – переспросил Митя.
- Нет, просто жрец. Думаешь, какое у меня образование?
- Ну, - растерялся лаборант, - Институт, аспирантура, докторантура…
- Какая там докторантура! Неучем я всегда был, еле 7 классов окончил.
У лаборанта округлились глаза, а Степан Петрович тем временем продолжил.
- Я из Сибири приехал. Из тайги, можно сказать. Хочешь мою тайну узнать? – и, не дожидаясь ответа профессор начал свой рассказ, - Случилось это в те времена, когда я был еще не академиком РАН Степаном Петровичем, а простым лесником Степаном. Любил я рыбалку, а на рыбалке-то без этого дела скучно. Так что был у меня в сторожке самогонный аппарат. Брал я с собою на рыбалку бутыль самогона, летом ставил ее в водичку проточную, чтоб на солнце не грелась, зимой иногда и просто в снегу оставлял. Но случалось пару раз, что бутылка пропадала, а ведь вокруг на сотню верст ни души. И ладно бы кусок мяса пропал, зверь, например, утащил, но самогонка-то кому нужна?! Решил я выследить странного вора и один раз мельком его увидел: и не зверь, и не человек, весь шерстью заросший, глаза желтые, как у кошки, но ходит и ведет себя вроде по-нашему. А потом, как бывало: сижу я на рыбалке, вижу, из кустов на меня его желтые глаза глядят. Он так часами мог на меня смотреть, одиноко ему, видно было. И постепенно мы друг к другу попривыкли. Я решил на своего лесного друга не серчать, и оставил специально бутылку самогона. На, мол, бери, мне не жалко… А как-то возвращаюсь в сторожку свою и вижу, этот зверь-не зверь, человек-не человек “колдует” над моим самогонным аппаратом и протягивает мне целый черпак самогона. И знаешь, что я тебе, Митька, скажу, тот первач мне вкуснее коньяка двадцатилетнего показался. “Кто ж ты, друг мой лохматый?” – спрашиваю, а он лишь блеснул своими кошачьими глазами и уставился на меня. Сначала ничего не происходило, говорить по-нашему он явно не умел, но потом… Меня словно обухом по голове, и все мысли я его наяву увидел. Не вру, Митька, именно увидел. Оказалось, стоял передо мною самый настоящий сатир. В тайге сибирской они, конечно, с роду не водились, но когда бог их Дионис сходил на землю… Ты, Митька, на меня так не смотри. Да, Дионис в стародавние времена сходил на землю, но, кроме слуг его, сатиров, об этом и не помнит уже никто. Так вот Дионис со своей свитой путешествовал по разным странам и обучал их жителей виноделию, есть еще миф такой про “индийский поход Диониса”. А мой новый мохнатый друг умудрился от них отбиться. Не знаю уж, заходил ли Дионис в нашу таежную глушь, или потерявшийся сатир дотуда позже добрел, но факт, как говорится, остается фактом. Подружились мы с сатиром, хотя дружба эта очень странная была. Пить он меня научил… ни как мы обычно пьем, а по-другому… по-особенному. Вот так я и стал жрецом Диониса, адептом виночерпия, так сказать.
- Вы как-то на священника не похожи, - усомнился Митя.
- А у меня необычная религия, и мессы тоже необычные. Где-то раз в неделю я должен собирать новых людей и пить с ними во славу Диониса. А потом мне приходят видения, будто я со всеми жившими когда-то жрецами Диониса словно бы одно целое и знаю все, что знали они. Но чтобы войти в транс, нужно напиться в дым, в драбадан, в доску… и новых людей к этому делу, так сказать, приобе… приобщи… приобщать.
Напивался профессор быстро и целенаправленно. Взгляд его мутнел, речь становилась все менее и менее связной, а голова постепенно опускалась на стол.
- Так вот как он входит в свой загадочный транс! - подумал Митя, глядя на мирно посапывающего на столе Степана Петровича. Новоиспеченный лаборант кафедры Истории Древнего Мира сделал еще пару глотков божественно вкусного напитка и про себя подумал: “Молодец был этот Дионис. Вон, какую хитрую религию придумал. У нас ему по праздникам, наверное, пол страны поклоняется!”