Голоса Аравийской пустыни
Наш новый офис напоминает мне склад в каком-нибудь южном портовом городке. Над горой еще не распакованных коробок гордо возвышается стойка ресепшена. По всей ее длине золотыми буквами выведено название фирмы и наши с Виком инициалы. За стойкой сидит молодая девушка. Я вижу ее в первый раз и даже не имею представления, как ее зовут. Девушка улыбается, ей явно хочется мне понравиться, расположить к себе. Для нее я легенда… Каких-то два года назад мы не могли и надеяться, что такая вот «девушка с обложки» пойдет к нам секретарем. Черт! Да мы вообще не рассчитывали, что у нас когда-нибудь будет секретарь.
читать дальше- Максим Аркадьевич, - у нее тихий и приятный голос, - вот новые предложения о сотрудничестве…
Но голос ее тонет в синхронном завывании пары дрелей. Двое разнорабочих пытаются установить на стене масштабное панно, творение отечественных мастеров. Весящую ни как не меньше центнера карту мира с изображением основных районов залегания нефти. Вся эта махина изготовлена из ценных пород дерева.
Не в силах перекричать заходящиеся в чудовищном крещендо дрели, девушка протягивает мне пачку бумаг, и я скрываюсь за дверью своего нового кабинета. Удивительно, но здесь даже успели закончить отделку.
На краю массивного дубового стола аккуратной стопочкой сложены предложения от потенциальных заказчиков. Сквозь полуоткрытую форточку в кабинет врывается теплый весенний ветер. Он раскачивает жалюзи и тормошит стопки бумаг. Я отчетливо чувствую всю его радость. Каких-то пару часов назад ветер дул над цветущими полями и теперь хочет рассказать об этом всему миру. Он завивается вихрем у моих ног, словно игривый щенок. Теперь я все четче слышу его голос: ветер поет о том, как звенят под его порывами колокольчики, и склоняются в приветствии стебли травы.
От невольного созерцания увиденных весенним ветром картин меня отрывает скрип входной двери кабинета. На пороге появляется Вик, в дорогом английском костюме и при галстуке, а вместе с ним давешняя девушка с ресепшена, сжимающая подмышкой кожаную папку с нашим фирменным логотипом.
- …Виктор Сергеевич, - продолжает она разговор, начатый, видимо, еще в коридоре, - это от Татнефти, а это от Лукойла, - но от разговора с Виком ее отрывает раздающийся в приемной звонок.
- Что ты по этому поводу думаешь? – Вик передает мне предложения о сотрудничестве от двух нефтяных гигантов.
- Откажи им.
- А ты зажрался, Макс…
- Вик, я, кажется, медленно схожу с ума, - мне сразу вспоминается голос весеннего ветра.
- Ладно, черт с ним с Лукойлом, - мое замечание Вик пропускает мимо ушей. – Нам предлагают поучаствовать в разработке арктического шельфа. Через полгода канадцы снаряжают туда ледокол. Чтобы мы их не послали так же легко, как остальных, - Вик пристально смотрит на меня, - десять процентов всей добычи они готовы отвалить России. Там, сверху, настоятельно рекомендуют не отказываться от контракта. Ты же понимаешь, Макс, что есть люди, с которыми лучше не ссориться.
- Понимаю. Надеюсь, полгода я еще как-нибудь протяну. Офис на Остоженке ты из-за этого снял?
- Да. На днях здесь ожидаются очень важные люди. Денег у нас хватает, надо как-то держать марку. Два года назад, когда я вложился в твою авантюру, кто бы мог подумать, что из этого вообще хоть что-то выйдет…
Мы стоим и молча смотрим друг на друга.
- Да, чуть не забыл, - спохватывается Вик, - у тебя же вечером самолет в Эмираты. Вот твой билет.
- Только не Эмираты! – ничего хуже я не могу представить. - Откажи им. Найди какую-нибудь причину.
- Макс, мы подписали этот контракт полгода назад. Узнаешь свою подпись?!

Пассажирский авиалайнер стремительно набирает высоту. Вик позаботился о моем комфорте: взял билет в первый класс. Но он не понимает, что такое десять тысяч метров над землей. Здесь властвуют ветра, свободные и могучие. Не чета тому офисному весеннему ветерку. Я слышу, как они, перекрикивая свой собственный вой, кичатся тем, что могут в клочья разорвать наш самолет. Как же это жутко понимать, что от смерти тебя каждую секунду отделяет одна только прихоть самовлюбленного ветра.
- Что будете из напитков? – меня приводит в себя лишь голос проходящей мимо стюардессы.
- Я слышал, что на каждого пассажира первого класса приходится до полулитра спиртного?
Стюардесса продолжает все так же лучезарно мне улыбаться, но в ее глазах я чувствую укор. Для нее я всего лишь еще один спившийся бизнесмен. Она просто не понимает, о каких ужасных вещах шепчутся за нашими спинами шквальные ветра…

Из самолета я спускаюсь, чуточку пошатываясь. Прямо у трапа меня встречает комфортабельный автобус одной из крупнейших арабских нефтяных компаний. Сразу за взлетной полосой начинается пустыня. В автобусе меня ждет роскошный фуршет, мне пожимают руку различные замы директора компании, сообщая о том, насколько они рады знакомству. Но все это меркнет перед всепоглощающими голосами пустыни…
Вот две песчаные дюны все никак не могут поделить место. Вот проворный тушканчик прыгает по барханам, решая, где бы достать воду. Вот два раскаленных пустынных ветра спорят о том, кто из них быстрее обгонит наш автобус…
- Господин Синицкий, - из задумчивости меня выводит голос переводчика, - мы прибыли на место.
Я выхожу из автобуса и слышу, как в паре сотен метров отсюда радостно перешептываются несколько нефтяных потоков. В этом месте они встречаются, и им есть, что обсудить. Раньше, чтобы услышать их голоса, мне потребовалось бы прислушиваться не меньше часа, а теперь – от силы полминуты.
- Крупное месторождение нефти находится вон в той точке, - даже не верится, что этот изможденный голос принадлежит мне. – Проверять будете?
- Что вы, господин Синицкий! У вас идеальная репутация.

Мы сидим в полуподвальном арабском кафе. Не знаю, как уж оно тут называется. Через круглое окошко в стене открывается вид на улочки старого города.
- Твоя сила растет, - глубокомысленно изрекает мой собеседник. Невысокий, пожилой, смуглый. Никогда не подумаешь, какая в нем скрывается мощь.
- Со мною что-то происходит. Я слышу голоса песка и ветра. Мне кажется, я схожу с ума…
- Тогда, два года назад, ты думал, что сможешь перехитрить меня, Максим. Перехитрить ифрита. Открыв бутылку и получив право на желание, ты выведал все, на что я способен. Ты узнал, что я чувствую обитателей пустыни, и в том числе нефть. Ты захотел научиться этому.
Ифрит загадочно улыбается. Где уж до него египетскому сфинксу.
- Но я не просто чувствую нефть, я слышу голоса неживых предметов. И не только в пустыне. Как такое возможно?
- Живых-неживых… - качает головой мой собеседник. – Вот я, например, намного больше раскаленный песчаный вихрь, чем живое существо. А как-то сижу тут, разговариваю с тобой. А ветра и песок… они не только в пустыне есть.
- Я больше не могу думать о будущем, – мой голос становится все более и более бесцветным. - Я живу даже не настоящим днем, а настоящей секундой. Я становлюсь, как те пустынные ветра. Я изменяюсь…
- Ты хотел стать чуточку ифритом? Ты им стал. Ты ведь знал, что мой подарок таит подвох. Но ты, как и все до тебя, был уверен, что сможешь меня перехитрить.

Я лежу на небольшой поляне в центре подмосковного леса. Надо мною возвышаются кроны уходящих в небо берез. Здесь почти нет ветра, и уж тем более нет песка. Меня не беспокоят сводящие с ума голоса, и я могу вдоволь насладиться тишиной. Меня не интересует ничего, кроме этого растянувшегося на целую вечность счастливого мгновенья. А что будет завтра, через час, через минуту? Какая, в сущности, разница…

@темы: рассказы, мое творчество, Сохмет

Гиблые топи
Редакционный джип высадил нас с Николаем на краю дороги. Дорога была разбитая, вся в колдобинах, но, по крайней мере, она была асфальтовой. Теперь же перед нами расстилалось целое море высокой травы, через которое убегала куда-то к реке узенькая тропинка. Солнце уже почти коснулось горизонта, и летний вечер вступал в свои права.
Я предлагал дождаться утра, но Николай сказал, что договаривался именно о встрече на закате. Нам пришлось двинуться вперед, раздвигая высокие стебли травы, норовившей отвоевать у человека последнее, что у него здесь осталось – узкую черточку дороги.
Тропинка вывела нас к реке, у берега которой стояла на приколе моторная лодка. Краска на бортах кое-где облезла, но лодка казалась надежной. На дне ее были тщательно уложены пачки соли, коробки спичек и канистры с каким-то горючим. На берегу сидел немолодой уже мужчина в выцветшем камуфляжном костюме.
читать дальшеНиколай обменялся с ним крепким рукопожатием.
- Знакомьтесь, это Артем.
- Егор Семеныч, местный лесничий, - протянул мне руку мужчина в камуфляже.
Мы тоже устроились на берегу. Трава была сухой, и сидеть на ней было даже приятно.
- Давно, наверное, нас ждете? – тактично поинтересовался Николай.
- А куда спешить? – Вопросом на вопрос ответил Егор Семенович. – Все равно пока не стемнеет, не отчалим.
Слова лесника меня удивили: зачем отчаливать ночью? К чему такая скрытность?
- Егор Семенович, я почему-то думал, что мы двинемся пешком.
- Пешком… - хмыкнул лесничий, - да здесь же одни болота кругом. Увязнем, мы в них. По реке куда сподручнее.
- Но нас именно болота интересуют. Мы с Николаем из-за этого из Смоленска и ехали. Я журналист местной газеты и пишу репортаж про болотные огни. В ваших краях что ни неделя, так какой-нибудь грибник начинает про них рассказывать. Мол, бродят по болотам, словно призраки…
- Ученые говорят, это все болотный газ. – Перебил меня Егор Семенович. - Как его… метан.
- Метан самопроизвольно не возгорается. – Вмешался в разговор Николай. – Это мог бы быть фосфин, но предположить, что в ваших болотах его настолько много… Егор Семенович, я профессиональный химик. Меня потому с Артемом и послали. И я уж скорее поверю, что здесь закопано штук тридцать НЛО, и они со скуки перемигиваются сигнальными огнями.
- Значит, думаете, это не газ. – Хитро прищурился лесник. – Что ж… будут вам болотные огоньки…
От берега мы отчалили лишь ближе к полуночи. Лодка шла с выключенным прожектором, и вода впереди казалась непроглядно черной.
- Не люблю темноту. - Признался Николай. - У меня дочка вообще без света спать не может, да и мне такая вот чернота никогда не нравилась. В городе ведь даже ночью хоть какие-нибудь огни горят.
Вдруг, где-то вдали замерцало пятно света. Словно кто-то на том берегу бродил с маленьким фонариком. Световое пятно сдвинулось немного вправо, и Егор Семенович направил нос лодки в ту сторону.
- Вот вам и огонек. Дно здесь опасное: запросто можно на мель сесть или напороться на что-нибудь. А с огоньком не пропадешь.
- Так это и есть болотный огонь? – поинтересовался я.
- А то ж. Болотнее не придумаешь.
Плыли мы долго. Лишь ближе к рассвету лодка причалила к берегу, и я смог разглядеть спускающиеся к самой воде бревенчатые дома.
- Деревня “Гиблые топи”, - пояснил Егор Семенович, - Вы выходите. Мне еще с покупками надо разобраться.
И пока лесничий доставал пачки соли со дна лодки, мы с Николаем сошли на берег.
Для столь диких мест деревня показалась мне уж слишком большой. На фасадах домов виднелись следы свежей краски, и не было в “Гиблых топях” той заброшенности, что встретишь обычно в глухих деревнях.
Деревня еще только начинала просыпаться, но у реки уже играли рано вставшие дети, а на завалинках можно было заметить лузгающих семечки старух.
- Молодой человек, - окликнула меня одна из вставших спозаранку старушек, - вы к нам, наверное, от самого товарища Брежнева. Хорошо б, чтобы в Топи новый дизель привезли.
- Не обращайте внимания. - Подошел ко мне сзади Егор Семенович. - Новые люди сюда не часто заглядывают. Многие старики до сих пор думают, что в Советском Союзе живут.
- Она что-то про дизельный генератор спрашивала. - Обратился к леснику Николай. – Электричество сюда, видно, не провели.
- Да ничего сюда не провели. И колхозов здесь никогда не было, и фермерам российским на болотах делать нечего. Всего прогресса-то – один старенький дизель. - Егор Семенович кивнул в сторону выставленных на берег канистр с горючим. - Крутим по вечерам видеозаписи мексиканских сериалов. Вроде как культурный отдых.
Егор Семенович предложил нам на пару дней остановиться у него. В деревне у лесничего был дом. Не коттедж, конечно, но… В общем, мы с радостью согласились.
Направившись по своим делам, лесник оставил нас распаковывать вещи.
В доме было уютно. Если сесть у самого окошка и посмотреть наверх, то сквозь солнечные блики и неровности стекла можно было увидеть разлапистую ветку высокого дерева.
Вдруг в углу что-то промелькнуло.
- Кошка там что ли?
- Ага, - отозвался смотревший в тот же угол Николай, - а в зубах у нее была керосиновая лампа.
Мы переглянулись.
- Не такие уж болотные, выходит, эти огоньки.
- Давай сначала лесника дождемся. А там уж решим, что делать дальше.
Егор Семенович появился только к вечеру. С приходом сумерек деревня начала оживать. На улицу выходили мужчины и женщины, в основном, ровесники лесничего, но и молодежь попадалась.
Все это мне не нравилось. Я слишком привык к страшным голливудским фильмам, и просыпающаяся к ночи деревня наводила меня на мысль о вампирах и оборотнях.
- Пойдемте кино смотреть, - проговорил с порога Егор Семенович.
В большом просторном доме, исполнявшем, видимо, роль клуба, все места давно уже были заняты. Деревенские старики и старухи собрались вокруг пузатого китайского телевизора производства, наверное, годов девяностых. Темное помещение озарялось лишь светом телевизионного экрана. Егор Семенович воткнул кассету в видеомагнитофон, и все вокруг притихли, прислушиваясь к словам пылкого признания главной героини.
Я уже, было, хотел спросить лесничего, что мы забыли на этом “празднике жизни”, когда в открытые окна и двери деревенского клуба устремились потоки белого света. Так ярко светят, наверное, только лампы дневного света. Буквально за пару минут дом озарился сотнями огней.
Чуточку привыкнув после темноты к яркому свету, я начал различать в сияющем потоке серебристые сгустки: одни были размером, от силы с кулак, другие – больше футбольного мяча. Светящиеся шары медленно влетали в помещение и застывали под потолком, словно заправские люстры. Но делали так далеко не все: маленький огонек вился вокруг Николая, словно щенок норовивший “лизнуть” его руку.
- Да, вы не бойтесь. – Произнесла одна из старушек. – Это Огнянка. Ничейный он. Его Лампочка с полудюжиной других огнят к Митривне в дом принесла. Миревна их потом месяца два сказками откармливала.
- А кто эти огни вообще такие? – поинтересовался я.
- А мне почем знать. Вы лучше у Дарьи Кирилловны спросите, - добавила старушка с нескрываемым уважением в голосе.
- Дарья Кирилловна голова! Она все знает! Уж ежели у кого спрашивать, то у Дарьи Кирилловны! – подхватили другие голоса.
Фильм кончился.
Я вышел из деревенского клуба с мыслями о некой предводительнице местных старух. Может, она ведьма? В ведьм я не верил, но летающих светящихся шаров я до этого тоже никогда не встречал. В любом случае, я решил, что утром стоит навести справки о загадочной Дарье Кирилловне.
Яркие огоньки так и шныряли по деревне. Попадались и люди. Одни из них шли в сторону болот, другие возвращались обратно. Человек шесть собрались вокруг особенно крупного светящегося шара и вполголоса разговаривали. Стоило, наверное, их о чем-нибудь расспросить, но мне было страшно. Я решил, что днем буду чувствовать себя гораздо увереннее, и направился к дому лесника. Войдя в дом, я сразу завалился спать, и глаза открыл только ближе к обеду.
Позавтракав скудными “походными” припасами, я вышел на улицу и сразу заметил стоявшую у одной из оград молодую девушку. На вид ей было лет двадцать пять. Одета девушка была в синие джинсы и современную куртку-ветровку, что намекало на возможность хоть какого-нибудь нормального диалога.
- Здравствуйте, меня зовут Артем. Я журналист из Смоленска. Вы не знаете, как мне найти Дарью Кирилловну?
- Можно просто Даша.
- Так вы и есть Дарья Кирилловна?
Девушка прищурилась.
- А почему у меня не может быть такого отчества? Вам про меня местные старушки рассказывали?
- Да, они очень хорошо о вас отзывались.
“Дарье Кирилловне” это явно было приятно. Она улыбнулась и предложила сесть на ближайшую скамейку.
- Я местная учительница. Дело это в деревне уважаемое. У нас в Топях есть школа для младших классов. Старших-то мы в город отправляем учиться, многие даже возвращаются потом. Здесь мало кто круглый год живет, в основном, дачные домики строят. В отпуск сюда ездят, а в старости окончательно перебираются. С внуками сидят: природа здесь нетронутая и воздух чистый. Огоньки опять же.
- Вот про огоньков я и хотел спросить. Вы же не будете утверждать, что это метан или фосфин.
Даша рассмеялась.
- Огоньки… У них много названий: болотные огни, утбарды, вил-о-виспы. Если бы не они, то и никакой деревни бы здесь не было. Днем огоньков почти не видно, зато ночью… Болотные огни помогают нам освещать дома, обходить топкие места, проводить лодки между камней и коряг, находить ягоды, грибы и рыбные места. Здесь до сих пор водится много редкой рыбы, за которую рестораны готовы хорошо платить. Даже те, кто работают в городе, часто приезжают сюда на “ночные промыслы”.
Я сразу вспомнил людей, просыпавшихся на закате и уходивших в сторону болот.
- Но я слышал, что болотные огни, наоборот, заманивают человека в самую топь.
- Это они могут, – кивнула Даша. – Но то дикие огни, а наши огоньки – домашние. Гиблые топи – старое место. Говорят, деревня здесь еще до монголов была. Они, как и вся последующая власть, не рискнули идти через болота. Без огоньков сюда только вертолетом добраться можно, хотя кто ради небольшой деревеньки будет вертолет гонять. По местным преданиям болотные огни жили еще в домах наших предков. Не знаю уж, как их приручили. Подкармливали, наверное. Болотные огни “питаются” сильными эмоциями. Когда человек рядом испытывает какое-нибудь глубокое чувство, огонек начинает светиться сильнее. Когда старики дивятся мексиканской жизни на экране, для наших огоньков – это настоящий пир. А дикие огни “пируют” над человеком, которого медленно затягивает в трясину. Уж чувства он в этот момент испытывает самые, что ни на есть сильные. Это как волки и собаки. Волк предпочтет сожрать человека целиком, а собака – получать от него каждый день миску с едой.
- Да, точно, - вспомнил я вечер мексиканских сериалов, - мне ваши огни именно собак напоминали. Маленький огонек, словно щенок, ластился к моему другу. Одна из старушек, кажется, назвала его Огнянкой.
- Такое редко бывает. Вы уж извините, Артем, но чужаков огоньки обычно побаиваются. Считайте, что вашему другу повезло.
Поговорив еще немного о болотных огнях, мы с Дашей распрощались, и я пошел пересказывать свой разговор Николаю.
- Ну, и что напишешь в отчете для редакции? – задал я вопрос, закончив рассказ.
- Напишу, что всему виной болотный газ. Неслыханно высокая концентрация фосфина.
- Но почему?! Это же настоящая сенсация!
- Вот ты представь: понаедут сюда туристы с телевизионщиками, распугают всех огоньков. И что тогда будет с деревней “Гиблые топи”?
Я молчал. Возразить мне было нечего.

***

Через пару месяцев после той памятной поездки я зашел в гости к Николаю.
Мы сидели на кухне и пили чай.
- Помнишь наше турне в “Гиблые топи”?
- Как такое забудешь… - хмыкнул Николай, вовремя успевший поставить чашку на стол. На колени к нему влетела незаметно подкравшаяся дочка.
- Папа, папа, а ты расскажешь нам с Огнянкой сказку про Буратино?
- Конечно, милая.
Мне показалось, что темном коридоре у входа на кухню промелькнул лучик света. И я неожиданно понял, что эта девочка больше никогда не будет бояться темноты.

@темы: рассказы, мое творчество, Сохмет

Персональное солнышко дворника Льва Аркадьевича
Вот не верил Лев Аркадьевич в чудеса, а тут поди ж ты…
Вообще-то Лев Аркадьевич был дворником. Но не каким-нибудь там “человеком с метлой”, нет и еще раз нет! Лев Аркадьевич был лучшим дворником на районе, настоящим мастером своего дела.
Если посмотреть вправо и наискосок из окна крохотной каморки на первом этаже, где он жил, то можно было разглядеть высокий фонарь, прячущийся среди сплетенных ветвей окрестных деревьев. А дальше, за фонарем простирались вверенные Льву Аркадьевичу владения: несколько дворов и территория близлежащей школы.
Лев Аркадьевич никогда и никуда не спешил. Обязанности свои он исполнял вдумчиво, вальяжно и невольно вызывал уважение у окружающих. В свои, как он сам любил выражаться, шестьдесят с хвостиком лет - а хвостик был приличный, - Лев Аркадьевич сохранил некогда рыжую, а теперь поседевшую, пышную шевелюру и до сих пор взирал на большинство прохожих сверху вниз, с высоты своего почти двухметрового роста. Настоящий лев, что тут скажешь!
читать дальше И как подобает любому взаправдашнему льву, были в его “прайде” местные дворовые львицы. Большую часть времени проводили они на скамейке у подъезда – место для охоты наиболее удачное. А охотились они за слухами и сплетнями, и каждый раз, когда Дворник – а именно так дворником с большой буквы мы и будем его называть – возвращался домой в свою коморку, бессменная предводительница дворовых львиц, Галина Семеновна, коротко окликала его:
- Слышь, Аркадич…
И далее следовали все новости, что удавалось ей добыть за день.
Дворник знал, что молодежь Галина Семеновна и компания недолюбливали: всегда у них находилось к чему придраться. То то не так, то это не так. Но была одна девочка, которую хранительницы подъездного спокойствия хвалили всегда, что было делом неслыханным! Девочку эту старушки звали Светочкой.
Свету Лев Аркадьевич знал. Он очень часто видел девочку вблизи того самого приметного фонаря. Наверное, она жила в том же самом подъезде, где располагалась коморка Льва Аркадьевича. Света была нескладным подростком с острыми сутулыми плечиками, копной непослушных волос и веснушчатым, вечно улыбающимся лицом. Галина Семеновна отзывалась о ней с нескрываемой теплотой, обычно примерно так:
- А вот Светочка, солнышко наше, вчера мне рассады помидорной принесла, как чувствовала, что моя вся повяла.
Или так:
- Не слыхал, Аркадич, Иван Тимофеич давеча на лестнице поскользнулся, а Светочка тут как тут. Если бы не она, все бы себе переломал!
Выходило так, что застенчивая девочка Света везде поспевала вовремя и делала какие-то маленькие пустяковые вещи, но значащие при этом для людей очень много. И стал Лев Аркадьевич к ней приглядываться. То котенок на то самое дерево возле фонаря залез, а Светочка раз! и уже на дереве. Хозяйка котенка и не знает, как ее благодарить. То старшеклассники загнали в угол щуплого подростка, а Светы вроде и не было рядом, а она, глядь, и уже между ними. Прет на здоровенного старшеклассника, словно танк, а тот в растерянности не знает, куда и деться ему. А было такое, что дворовая собака приблудная принесла щенков. Так Светочка их буквально за день жильцам подъезда и школьникам раздала…

Настала зима. Дворник Лев Аркадьевич сидел у окна в своей маленькой каморке и пил чай из старого, каких и не осталось уже в современных домах, дедовского самовара.
За окном мелкими колючими крупинками валил снег. Темнело рано, и поэтому во всей окружающей каморку холодной темноте можно было разглядеть лишь небольшой асфальтовый клочок, выхваченный желтоватым светом фонаря. А под фонарем стояла Светочка. Куртка на девочке была легкая, осенняя, вместо шапки на голове жалкий тряпичный берет.
Лев Аркадьевич забеспокоился. Он приоткрыл дверь коморки и негромко позвал:
- Света, иди сюда, совсем там заледенеешь.
Девочка с удивлением посмотрела на пожилого Дворника, так словно никому до этого никогда и в голову не приходило просто взять и позвать ее погреться. Света неуверенно вошла в каморку и с интересом осмотрелась. Будто маленький любопытный зверек, притронулась к горячему самовару и тотчас отдернула руку.
- Ты садись, садись, я тебе чаю налью горячего. Хоть согреешься.
Света приняла из рук Льва Аркадьевича большую керамическую кружку с надтреснувшей от времени ручкой, с недоверием принюхалась к ароматному индийскому чаю “со слоном”, погрела о чашку руки и чуточку отпила.
- Что же ты ходишь в этакой куртенке, она ж на рыбьем меху совсем, - проворчал Дворник, - Как тебя в такой холод родители вообще из дому выпускают?!
- Родители? – во взгляде девочки читалось непонимание, - А, родители! Так нет у меня родителей.
Лев Аркадьевич сам был детдомовским. После войны такое сплошь и рядом было. Ему стало жалко девочку:
- Что ж, выходит, ты одна живешь?
- Одна.
Так и подружились нескладная веснушчатая девочка Света и высоченный седоволосый Дворник Лев Аркадьевич. Холодными зимними вечерами Светочка нередко заходила к нему на чай, а Лев Аркадьевич рассказывал ей последние сплетни всезнающих дворовых львиц.

Однажды ближе к вечеру Лев Аркадьевич возвращался с работы, и невольно стал свидетелем одной беседы. С примыкающего к подъезду крыльца, громко разговаривая, спускались два человека. Одного Лев Аркадьевич узнал сразу. Это был Тихонин Олег, хозяин маленького магазинчика электроники. Тихонина дворник помнил еще с тех времен, когда называл его Олежкой. Семья Тихониных жила в подъезде, сколько Лев Аркадьевич себя помнил, и когда Олег повзрослел, он выкупил однокомнатную квартиру на первом этаже, приладил крыльцо и открыл там свой маленький магазин.
- Помещение я Вам не продам! – повысил голос Тихонин.
- Поймите, Олег Юрьевич, нам нужно расширять свою сеть. Мы уже скупили все окрестные точки. Вы остались последним.
- Думаю, наш разговор окончен, - холодно произнес Тихонин.
Не прошло и пары дней, как к крыльцу магазинчика подъехал здоровенный автобус, такой, в каких обычно приезжает ОМОН. Лев Аркадьевич выскочил из своей каморки на шум.
- Милиция, - зашептались старушки у подъезда.
Из автобуса тем временем вывалилось человек двадцать. Все в камуфляже, масках, бронежилетах и с автоматами. Тут уж из магазина появился и сам Тихонин. К нему тотчас направился рослый человек в форме. Предводитель автоматчиков не носил маски: у него был хищный холодный взгляд и тонкая белая полоска старого шрама на скуле.
- Олег Юрьевич? – он вопросительно глянул на Тихонина, - Внеплановая проверка документов.
- Да, да, конечно, - Олег хотел уже было освободить проход, как перед ним возник единственный охранник магазина, немолодой уже Палыч, давний знакомый Льва Аркадьевича.
- А ордер у Вас есть?
Человек в форме молча протянул охраннику бумагу.
- А если я сейчас позвоню куда-надо и кому-надо? Ордер-то, поди, липовый.
Человек в форме заиграл желваками.
- Андрей Павлович… - Тихонин неуверенно посмотрел на охранника.
- Это рейдерский захват, Олег. Изымут документы, и ищи потом ветра в поле.
- Значит, они от Синицкого, - слишком поздно осознал владелец магазина.
- Освободите проход, - властно произнес предводитель рейдеров.
Палыч потянулся к кобуре.
Люди в камуфляже как по команде подняли автоматы.
Сидевшая у подъезда Галина Семеновна охнула и схватилась за сердце.
Лев Аркадьевич, как и все окружающие, с ужасом ожидал дальнейшего развития событий.
И тут между предводителем автоматчиков и Палычем возникла крохотная тщедушная фигурка Светочки.
- Оставьте его, - яростно произнесла девочка, подняв свои маленькие кулачки.
Льву Аркадьевичу сразу вспомнилось, как она вот так же защищала щуплого подростка от здоровенных старшеклассников. Вот только тот, кто перед ней стоял, был далеко не старшеклассником. Это был человек жесткий, видавший виды.
«Афганец, наверное» - пронеслось в голове у Льва Аркадьевича.
В ответ на появление девочки человек в форме лишь приподнял бровь и чуточку искривил губы в улыбке, подчеркивая этим свое удивление и весь комизм ситуации.
- Я же сказала, оставьте его, - повторила Светочка и начала, словно танк, надвигаться на главного рейдера.
Кто-то из автоматчиков глупо хихикнул. Остальные начали перешептываться.
И тут неожиданно улыбка оставила волевое лицо человека в форме. Он отступил на пару шагов, но потом замер на месте, смотря Светочке прямо в глаза. Лицо его ожесточилось. Предводитель рейдеров словно пытался удержать какой-то невидимый рубеж.
Автоматчики перестали перешептываться и лишь обменивались теперь недоуменными взглядами.
Лев Аркадьевич сначала тоже ничего не понимал, удивленно глядя на эту вперившуюся друг в друга взглядами парочку. А потом Дворник испытал какое-то странное беспокойство, словно бы не родившееся в душе Лева Аркадьевич, а пришедшее откуда-то извне. Пожилой Дворник попытался хоть как-то разобраться, что же с ним происходит, но тут его будто бы из ведра окатило липким холодным страхом. Это был чистый концентрированный страх, абсолютно чужеродный, но уже уверенно искавший ключик к его сердцу. Неожиданно в голову Льва Аркадьевича пришла страшная мысль, что он забыл дома включенный утюг. Он быстро заскочил в свою каморку. Выключенный утюг, как и последние пару дней, смирно стоял в углу. Страх чуточку ослабил свою хватку, и Лев Аркадьевич на негнущихся ногах подошел к окну.
От старушек давно уже и след простыл.
Автоматчиков словно бы охватило безумие. Они бросились в машину, выкрикивая на ходу:
- У этого мужика, поди, свои связи есть!
- Да сейчас же сюда ОМОН заявится!
- Мы так не договаривались!
Каждого терзали свои страхи, но вот предводитель рейдеров был вылеплен из иного теста. Он все так же стоял на одном месте. Со стороны казалось, что этот человек играет со Светочкой в гляделки. Вот только лицо его заливал холодный пот, а форма на спине была насквозь мокрой. К своей чести он не закричал и не бросился бежать. Этот видавший виды человек просто развернулся на месте и быстрыми уверенными шагами направился к машине. Вот только руки его тряслись…

Лев Аркадьевич несколько дней не встречал Свету. И когда он увидел девочку, довольно прохаживающуюся по двору с какой-то черной папкой, то тотчас подозвал ее и жестами указал в сторону своей каморки.
Дворник привычно разлил по кружкам черный индийский чай и задал столь сильно волновавший его вопрос:
- Скажи мне, Света, как может обычная девочка…
- А кто Вам сказал, что я обычная девочка, - перебила его Света, пребывающая в каком-то особо приподнятом настроении.
- А кто ж ты тогда?
- Я волшебное существо, обладающее колоссальными магическими способностями, - на одном дыхании выпалила Светочка.
Услыхав такое, дворник аж рот разинул:
- Это ж откуда такие мудреные слова.
- Из Википедии, - гордо заявила Света и развернула то, что сначала показалось Льву Аркадьевичу папкой. Дворник никогда не держал в руках таких устройств, но знал, что местные школьники называли подобную штуку планшеткой.
- Откуда у тебя это? – хмуро спросил хозяин каморки.
- Мне Олег Юрьевич подарил.
После случившегося коммерсант явно на многое был готов ради Светочки, а уж подарить ей портативный компьютер с выходом в сеть… В общем, стало понятно, где девочка пропадала последние пару дней.
- Ты продолжай, Света, продолжай. Что же про тебя говорит эта твоя Википедия?
- Да ничего она про меня не говорит, - вздохнула Светочка, - Но я определила, к какому классу волшебных существ я отношусь.
Дворник удивленно приподнял бровь.
- К тому же, что дриады и наяды. Они сторожили покой своих деревьев и рек. Только я не как они. Я городская… У меня есть мой фонарь и окружающий его двор, и я обо всем этом забочусь. В общем, я дух-хранитель фонаря.
- То есть ты фонарида, - торжественно произнес Лев Аркадьевич.
- Нет, - фыркнула Светочка, - мне это слово не нравится. Пусть уж я лучше никак называться не буду.
- Но это уж как хочешь, - согласился пожилой Дворник.
- Я практически ничего не знаю о себе, - призналась Света, - Я просто помню себя с того момента, как фонарь поставили, вот и все.
Лев Аркадьевич попытался представить себя на месте Светочки и не смог.
«Как же она живет там?!»
Девочка явно заметила следы тяжелых раздумий на лице Дворника и решила его приободрить:
- Вы очень добрый человек, Лев Аркадьевич, и я бы хотела сделать Вам маленький подарок. Новый год опять же скоро. Я ведь… - девочка запнулась и взглянула в планшетку, явно сверяясь с загадочной Википедией, - Я ведь обладаю колоссальными магическими способностями.
- Как там... во дворе… - в горле у дворника пересохло.
- Да это так пустяки, фокусы, - махнула рукой девочка, - Я Вам про настоящие чудеса говорю.
- И что же ты такое можешь сделать?
Лев Аркадьевич просто не мог представить ничего сильней и эффектнее случившегося.
- Сами увидите, - хитро улыбнулась Светочка, встала из-за стола и…
Лев Аркадьевич затаил дыхание. В голове у него роились мысли одна удивительнее другой: небо, спускающееся на землю, бьющий из-под пола чудодейственный источник, дверь в сказочное королевство…
Светочка встала из-за стола и заменила обе имевшиеся в каморке лампочки: одну – висевшую под потолком лампочку Ильича, другую - в замотанной изолентой настольной лампе…

Январь выдался холодным и вьюжным. Мороз словно бы прятался в вечерней мгле, все норовя выскочить и залезть холодными руками за ворот полушубка. В свете прикрытого ветвями фонаря кружились крупинки жгучего, липнущего к лицу снега.
Лев Аркадьевич протопал по засыпанным снегом ступеням и распахнул, наконец, двери своей коморки. Изнутри на него пахнуло теплом летнего полдня.
Внутри каморки ярко пылали два осколка жаркого июльского солнца.

@темы: рассказы, мое творчество, Сохмет

Маркетинг пряничных небоскребов


Вот сижу и думаю, как начать свой рассказ… Вы, наверное, не ожидали, что я, Верховцев Сергей Иванович, заместитель генерального директора строительной компании, в сказки никогда не веривший и фантастику давно не читавший, расскажу вам историю про рыцарей и принцесс, грифонов и единорогов, пряничные домики и карамельные замки, далекие планеты и мыслящую субстанцию, юристов и маркетологов, пистолеты и шестиствольные пулеметы. А ведь все это в моей истории будет, но немного позже. Для начала же мне придется перенестись в современную Москву, в злополучный 2008 год…
Глава 1. Адвокат с вороном на плече.
Глава 1. Адвокат с вороном на плече.
Было это, как сейчас помню, в конце ноября. Я сидел в своем кабинете в офисе нашей компании, крутил в руке карандаш и лениво просматривал принесенные Леночкой документы. Документы эти мне не нравились. Вот уже больше месяца ко мне на стол не ложилось ни одного инвестиционного договора, возвещавшего бы, что кто-то хочет купить у нас, генерального подрядчика элитного жилого комплекса “Мечты сбываются” – не знаю уж, кто придумал это идиотское название – квартиру в этом самом жилом комплексе. Вообще-то заниматься реализацией квартир мы там не собирались, мы эти самые “мечты” строили. Но генеральный инвестор еще тогда, в начале строительства, предложил рассчитаться с нами квартирами, причем предлагались они нам по бросовым ценам. Предложение показалось удачным, и мы согласились. А потом грянул мировой финансовый кризис…
- Сергей Иваныч, - послышался из селектора голос моей секретарши Леночки, - а, можно, я сегодня пораньше домой пойду? – рабочий день подходил к концу, дел на сегодня явно не предвиделось, и смысла отказывать девушке я не видел: “Конечно, Лена. В чем вопрос”.
- Сергей Иваныч, - даже по селектору было слышно, как голос Леночки обмер, - “наш благодетель” пожаловал…

“Нашим благодетелем” Леночка окрестила молодого адвоката Леона Карпантье, у которого по мне, так от француза были только имя и фамилия. Этот выпускник МГИМО, уже успевший сделать себе кое-какое имя, купил у нас с полгода назад пентхаус, расположенный на двух последний этажах того самого ЖК “Мечты сбываются”. Пентхаус был крайне неудачным: растянувшиеся длинной кишкою пятьсот метров на двух этажах, еще и с огромной террасой по коэффициенту… Но вам это все, наверное, неинтересно. Главное, в чем мы были почти уверены: продать это убожество не удастся никому. Леон Карпантье купил пентхаус, не глядя. Он просто поинтересовался: “А какая квартира у вас самая дорогая?”, и перевел на наш счет почти три миллиона зеленых нерусских денег. А в деньгах наша компания тогда ох как нуждалась… Но “наш благодетель” уж слишком серьезно отнесся к своим правам и обязанностям будущего владельца недвижимости. Он мог заявиться хоть к нам в офис, хоть на стройку в любое время дня и ночи, и, если заставал кого-то, то требовал полного отчета, все ли идет по плану. Он разглядывал чертежи и строительную документацию, хотя явно не очень-то много в них смыслил, сердито хмурил брови и расспрашивал о том, что ему было неясно. Более дотошного и въедливого покупателя наша компания не знала никогда! Вот и теперь месье Карпантье заявился в самом конце рабочего дня, собираясь испортить Леночке все планы на вечер…

Подойдя к окну, я бросил взгляд в сторону нашей “гостевой парковки”. Этим модным словом мы называли три очерченных белой краской бетонных прямоугольника, с таким трудом отнятых у администрации здания. На одном из этих парковочных мест остановился тюнингованный майбах адвоката. У меня у самого автомобиль, мягко сказать, не самый худший, но зачем тюнинговать майбах! Показная расточительность Карпантье вызывала у меня недоумение…
- Сергей Иваныч, - послышалось из селектора, - “Наш благодетель” входит в офис продаж.

Табличку “Офис продаж” мы повесели на двери нашей компании сразу после того, как стали счастливыми обладателями пары десятков квартир в строящемся нами элитном доме. Это у генерального инвестора был настоящий офис продаж, а у нас так… одна видимость. Будущего покупателя встречала на ресепшене Леночка и с радостью сообщала, что в данный момент его готов принять сам генеральный директор... ну, или я, его зам. Вообще, как начался кризис, генеральный в офисе появляться перестал, объяснив это так: “Ты, Сергей, что сам за меня подпись поставить не можешь”… Затем Леночка предлагала посетителю чай-кофе, а я показывал расставленные по всему офису макеты законченных нами зданий, разъясняя, почему квартиру стоит приобрести именно у нас.

- Добрый вечер, месье Карпантье! – на этот раз я услышал голос Леночки не по селектору, а у себя за дверью. Затем дверь раскрылась, и адвокат вошел.
Леон Карпантье выглядел очень колоритно. Высокий, мускулистый, статный. На нем был идеально выглаженный черный костюм, явно штучный, от кутюр. На шее тяжеленная золотая цепь, хотя в двухтысячные такие почти никто уже не носил, и золотые запонки с крупными брильянтами. Пуговицы на костюме адвоката блестели не менее ярко, чем драгоценные застежки на лацканах, но поверить, что у него и все пуговицы алмазные я просто не мог. В руках у Леона Карпантье был здоровенный кейс, я бы даже сказал “чемодан”, с проделанными зачем-то в верхней части дырочками. “Наш благодетель” был моложе меня лет на семь, но держался так, словно все было наоборот. У Леона был тяжелый властный взгляд, породистое лицо и по-военному прямая осанка. Мне, вроде, было о нем известно почти все… и одновременно ничего. Когда Карпантье выразил желание купить у нас квартиру, я сразу его предупредил: “Извините за грубость речи, Леон, но пентхаусы здесь, кому попало не продаются. Ради спокойствия жильцов последних этажей, Вас будет проверять служба безопасности, и если у Вас было криминальное прошлое…”
- Нет, нет, что Вы! – перебил меня адвокат, - Проверяйте, конечно…
Проверяли его не мы, а служба безопасности генерального инвестора. Начальник их “охранки”, Федор Кузьмич, позвал меня как-то на дружеский разговор:
- Понимаешь, Сергей, - Федор Кузьмич был почти в два раза меня старше и заслужил право обращаться ко мне на “ты”, - Тут с этим твоим Карпантье такое дело…
- С ним что-то не так? – поинтересовался я.
- Все у него “так”. Но уж слишком все складно выходит. Сам он, мол, из Парижа. По семейной традиции приехал сюда поступать в МГИМО. Родители владеют алмазными копями в Африке. Потому у него денег “куры не клюют”…
- Так в чем же проблема?
- Ты же знаешь, что во времена советов я служил “там”… - на этом месте Федор Кузьмич сделал театральную паузу, а я кивнул, показав, что понимаю какое именно “там” он имеет в виду. Бывший гэбист тем временем продолжил. – Я ведь французским в совершенстве владею. Поговорил с этим Леоном, так сказать, на родном языке. Говорит он идеально правильно, хоть и архаично слегка. Так вот… не жил он никогда в Париже. У нас в разведке язык по учебникам так учили, но если всех тонкостей не знать, никогда не догадаешься. Я бы сказал, что он шпион, вот только бред получается. Если бы наоборот: представлялся бы он русским, а язык наш в разведшколе учил, а так… В отчете я написал, что все хорошо. Но если мое мнение знать хочешь: то, что он о себе рассказывает – грамотно написанная легенда…

И вот молодой адвокат Леон Карпантье снова сидел передо мною.
- Леон, - начал я привычно, - на объекте все идет хорошо. Мы даже немного опережаем сроки…
- Сегодня я пришел к Вам ни как владелец квартиры, а как потенциальный заказчик.
- Вам нужно что-то построить? – я сразу оживился.
- Да, - не стал спорить адвокат, - мне нужно построить примерно такой же жилой комплекс, как “Мечты сбываются”.
- Понимаете, Леон, в данный момент все силы нашей компании брошены на завершение текущего строительства. Мы можем просто не потянуть сразу два объекта, - то, что я говорил, было чистейшей правдой. Во времена финансового кризиса многим фирмам приходилось даже замораживать строительство по причине нехватки финансирования…
- Мне не нужны силы всей Вашей компании. У нас в распоряжении имеются необходимые ресурсы. Мне потребуетесь лишь Вы, чтобы возглавить строительство, ну, и, может, еще один Ваш сотрудник. А насчет оплаты не беспокойтесь, я заплачу авансом, - адвокат взял со стола лист бумаги, что-то написал на нем и протянул листок мне.
- Сто миллионов долларов! Сто миллионов наличными за то, что Вы просите?! Леон, да Вам ни один банк такой суммы не обналичит! Мы из-за кризиса и ста тысяч со счетов снять не можем.
- У меня уже есть на руках требуемая сумма. Но если Вы боитесь, что деньги обесценятся, то я заплачу золотом и бриллиантами. Да, еще, у Вас ведь есть завершенные объекты за рубежом?
- Где придется работать? - я окончательно сдался.
- По официальной версии, Вы отправляетесь в Венесуэлу, - когда адвокат говорил это, улыбка у него была словно у дьявола, предлагающего продать душу.
- А по неофициальной… - закончил я за него.
- Вы поверите, если я скажу, что Вам придется работать в другом мире?
- Нет, не поверю.
- Что ж… - с этими словами Леон распахнул свой “чемодан с дырочками”, и оттуда вылетел крупный холеный ворон. Птица сделала круг по комнате и уселась на плечо адвоката.
- И что Вы этим хотели доказать? – спросил я у Карпантье, но за него ответил ворон: “А что бы Вы в доказательство хотели услышать?” Говорила птица на идеально-чистом русском языке. Без всякого там карканья.
- Ворона можно научить разговаривать или робота сделать… - пытался я отрицать уже вполне очевидные вещи.
- Вы хотите обсудить творчество Ницше или поговорить об английском прецедентном праве, – с достоинством ответила птица.
- Это Карл, - представил Леон своего пернатого друга, - Он не менее разумен, чем Вы или я. Мы оба прибыли из другого мира. Я – такой же, как и Вы, человек. Карл – говорящий ворон.
Я только сейчас подумал, что на месье Карпантье с его телосложением куда гармоничнее смотрелся бы не штучный костюм, а тяжелые стальные латы.
- Этот Ваш мир… - я запнулся, - Это что какое-то далекое будущее, или, наоборот, что-то навроде нашего фэнтези?
Леон скривился: “Ни то и ни другое. Представьте, что Вам предлагается на год отправиться в командировку… в сказку. Это не совсем точное сравнение, но ближе я не найду. Вообразите себе изумрудно-зеленые луга, благородных рыцарей, прекрасных принцесс, пряничные домики, карамельные замки, молочные реки с кисельными берегами, говорящих зверей и всяких там сказочных обитателей, единорогов тех же. Ни магии, ни продвинутых технологий у нас нет”.
- А кто же тогда вас в наш мир доставил? Санта-Клаус что ли, – я нервно хохотнул.
- Откуда Вам известно про Врата Святого Клауса? - адвокат явно насторожился, - Портал открывается именно рождественской ночью. Я имею в виду рождество по юлианскому календарю. Если же переводить на григорианское летоисчисление, это выйдет…
- Да, я пошутил насчет Санта-Клауса, - оборвал я Леона на полуслове.
- А вот я не шучу. У Вас есть время подумать, принимать или не принимать мое предложение. Я даю Вам неделю на раздумья, Сергей. Больше, увы, дать не могу. Если Вы откажитесь, мне до начала января придется найти кого-нибудь другого. Вы нам подходите, Сергей, но Вы ни какой-нибудь там “избранный”. Если откажитесь, я найду другого.
Ворон по имени Карл в наш с Леоном разговор не вмешивался. Видимо, пока умную птицу не спрашивали, она тоже молчала. А вот я молчать не мог:
- Ну, почему именно я? Что Вы во мне нашли. Что Вы вообще обо мне знаете…
- Я знаю о Вас все, что можно узнать из официальных и не очень официальных источников, - Карпантье улыбнулся, - Вы, Верховцев Сергей Иванович, тридцати двух лет от роду, неженатый хорошо обеспеченный… Родились в Нижнем Новгороде, где и получили два высших образования: архитектурное и строительное, что для нас ценно. Дослужились до начальника строительства в местной девелоперской компании. Потом были приглашены в столицу кем-то из родственников, правда, не близких, являющимся совладельцем одной из Московский фирм-подрядчиков, на должность заместителя генерального директора этой самой фирмы… Да, еще Вы в школе и институте учили французский, а не английский, что также может Вам пригодиться, – на этом месте Леон сделал паузу и пристально посмотрел на меня. - Вы же не думали, Сергей, что я купил тот убогий пентхаус для жизни. Мне нужен был постоянный доступ на стройку и в ваш офис, чтобы понять, способна ли фирма под Вашим руководством сдавать объекты в срок. А еще я хотел проверить, насколько хорошо лично Вы разбираетесь в проектах зданий, возводимых Вашей компанией. Что ж… считайте, Вы блестяще сдали экзамен.
- Хорошо. Предположим, я вдруг соглашусь. Ну, что я вообще знаю об этом вашем мире. Где я буду жить? Опасно ли у вас? Что со строительными бригадами?
- Жить Вы будете в замке. В такой роскоши, о которой даже никогда не помышляли. Опасностей в нашем мире не больше, чем в доброй сказке со счастливым концом. А на счет строительных бригад… Поручите это нам. Мы приведем Вам таких рабочих, о каких Вы и не мечтали.
- А я вот что еще хотел узнать… - но Карпантье выставил вперед ладонь, изобразив знак “стоп”: “Сергей, я не смогу за один вечер рассказать Вам и десятой доли того, что бы Вам стоило узнать о нашем мире, а у меня сегодня еще есть дела. Составьте письменно список вопросов, и я с радостью отвечу на каждый из них”.
Ворон спорхнул с плеча адвоката и спрятался в его “дырявом чемодане”. Леон взял кейс, и, не прощаясь, направился к выходу. Только у самой двери кабинета он вдруг обернулся.
- Совсем забыл сказать, - замер в проходе Леон Карпантье. – Если Вы согласитесь, Вам придется подыскать себе в путешествие компаньона. Маркетолога…
- Извиняюсь за грубость речи, но, Леон, нам что еще придется этот дом кому-то “впаривать”?
- Вы очень точно выразились, - улыбнулся адвокат, - не продавать, а именно “впаривать”. Вам придется его так разрекламировать, чтобы местные обитатели захотели переселиться туда из своих крохотных лачуг.
- Ну, это мне сложной задачей не кажется. А к этому… эээ… маркетологу есть какие-нибудь требования?
- Он должен знать французкий, - Леон начал загибать пальцы, - быть неженатым, или не замужем, командировка все-таки на год. И самое главное – маркетолог должен любить домашних животных.
Последний пункт был мне совершенно непонятен, но разъяснять адвокат не стал. Он просто развернулся и покинул мой кабинет.

Глава 2. В жизни маркетолог, а в душе маленькая принцесса.Глава 2. В жизни маркетолог, а в душе маленькая принцесса.
Пару дней я обдумывал предложение Карпантье, и предложение это мне не нравилось. Я бы еще понял, если бы адвокат сказал: “Знаете, у нас постоянно в кого-то стреляют и каждый день убивают людей, поэтому в качестве компенсации за риск я готов заплатить Вам сто миллионов долларов”. А тут: “Будете жить в роскоши, наш мир безопасен, словно сказка со счастливым концом, а работников мы Вам найдем таких, что просто мечта! Ах, да, совсем забыл сказать, в дополнение к этому году, проведенному в раю, мы заплатим Вам сто миллионов долларов!”
Каждая частичка моего естества кричала: “Так не бывает! Все, что говорит Леон Карпантье – одни лишь красивые слова, и что-то с этим его сказочным миром не так!”
Но когда Леночка положила мне на стол выставленные нашей фирме счета, я понял, что принять предложение адвоката все же придется. Счета компании квартирами не оплатишь, а по поводу того, что Карпантье перечислит нам сто миллионов, я почему-то нисколько не сомневался.
- Что ж… - пронеслось у меня в голове, - придется искать маркетолога…
С работниками отдела маркетинга я был знаком плохо. Ну, должность, фамилия, имя … не больше. Исключение составляла одна девушка по имени Инга. Нас было трудно назвать близкими знакомыми, но кое-что я про нее знал. Пару недель назад мы всем офисом “обмывали” новый Ингин Пежо, и после далеко не первой бутылки мартини с водкой – или водки с мартини, это уже кто как себе смешивал – твердо решили с Ингой впредь перейти на “ты”. За каких-то двадцать минут я узнал практически все о нелегкой судьбе сотрудницы отдела маркетинга. Наиболее интересны здесь были два момента: что кавалер ее бросил, и что дома ждет некормленая кошка Муся. Ингу нельзя было назвать писанной красавицей, но то, что она была симпатичной – это да. А еще в Инге подкупала какая-то живость и честность что ли… Просто всегда было видно, что она не притворяется… что эта девушка на самом деле такая, какая есть. Инге было то ли двадцать шесть, то ли двадцать семь, хотя окружающие ей никогда столько не давали. Про таких говорят – маленькая собачка до старости щенок. Инга была ведущим специалистом отдела маркетинга. Хотя, если учесть, что в этом самом отделе было всего четыре человека, и один из них гордо звался начальником отдела, то столь серьезной должность девушки уже не казалась. И все же Инга делала для компании очень многое. Она представляла нашу строительную фирму на международных выставках, готовила презентации, сама общалась с иностранными инвесторами. Ведущий специалист отдела маркетинга знала четыре языка, и французкий был в их числе. То есть она удовлетворяла всем выдвинутым Леоном требованиям…

Я вызвал Ингу в своей кабине, еще по телефону дав понять, что встреча неформальная.
- Ты помнишь адвоката Леона Карпантье?
Девушка на миг призадумалась, а потом ответила: “Это тот, который купил у нас пентхаус?”
- Да, именно. Так вот, месье Карпантье предложил мне работу… годовую командировку. Ему нужно построить примерно такой же жилой комплекс, как “Мечты Сбываются”. Карпантье потребуется начальник строительства и маркетолог. Вот только есть одна загвоздка… работать придется в другом мире, - произнес я, а затем коротко пересказал наш с Леоном разговор. Теперь я ждал главного: реакции Инги.
- А можно будет взять с собой мою кошку Мусю?
Когда я обдумывал нашу беседу, то предусмотрел много различных ответов: от невинного “С тобою все в порядке, Сергей?” до легко обморока, или даже истерики. Но реакция Инги вогнала меня в ступор. Эта девушка даже не попыталась удивиться, она просто приняла мои слова как данность. Так, словно ей постоянно приходилось мотаться в командировки по другим мирам.
- Инга, я не верю словам Леона Карпантье. Я просто уверен, что все далеко не так безоблачно, как он говорит. Ты еще можешь отказаться. Тебя никто не заставляет отправляться в этот его мир.
- Сергей, я была в Египте, Турции, Тунисе, Доминиканской республике, - девушка начала загибать свои тонкие пальчики, - во Франции, Англии, Италии, Германии, Перу. Что мне мешает отправиться на год в командировку… в сказку. И, кстати, ты не ответил на мой вопрос: можно будет взять с собой мою кошку Мусю?
- Не знаю. Я же говорил, что адвокат просил оформить все свои вопросы письменно.
Если честно, я так до сих пор и не смог себя заставить взяться за список вопросов.
- А можно я эти вопросы составлю? – на лице девушки застыло такое же выражение, какое бывает у маленьких щенят, когда они чего-то просят.
Я изобразил, что серьезно обдумываю предложение Инги, а потом ответил: “Думаю, можно”.
Вот к кому Леону в первую очередь стоило обратиться. По крайней мере, в отличие от меня, прожженного скептика, Инга поверила всему и сразу.

Я сообщил Карпантье, что готов принять его предложение и нашел подходящего маркетолога. Адвокат ответил, что его люди переведут деньги сразу же после нашего отправления, и что к началу января мы с Ингой должны быть полностью собраны. Больше ничего Леон Карпантье не сказал.
- А, может, за нами прилетит Санта-Клаус в своей оленей упряжке, - как-то заметила Инга.
- С чего это ты взяла? – не понял я.
- Ну, ведь врата же Святого Клауса.
На это мне нечего было сказать. Я представил, как ко мне в окно стучится добрый старичок с окладистой бородой, и мне вдруг стало жутко…
Но сразу после Нового Года месье Карпантье осчастливил нас более подробным отчетом. Портал располагался на вершине находящейся в Таджикистане горы Пик Коммунизма, ныне Пик Исмаила Сомони. И отправиться туда придется не на летающих санях дарящего подарки детям старика, а самым обычным способом… самолетом. Леон предупредил: “Много вещей с собою не брать. Всем необходимым вы будете обеспечены на месте. В назначенный день я пришлю за каждым из вас автомобиль”.

Свое обещание Карпантье выполнил. Днем седьмого января за мною заехал присланный адвокатом авто. Я подхватил заранее собранный кожаный кейс и сел в машину…
С Леоном и Ингой мы повстречались уже в аэропорту. Видимо, их автомобили прибыли чуть раньше. Адвокат был налегке, а вот рядом с девушкой стояла пара “баулов” с вещами. Карпантье о чем-то спорил с нашим маркетологом.
- Я уже сообщал, что всем необходимым Вас обеспечат на месте… - начал было Карпантье, но Инга перебила его: “Здесь же смена одежды на год! Косметика, бижутерия”.
- Какая еще бижутерия?! – возмутился Леон, - Как только мы прибудем на место, я обещаю дать Вам столько золота и бриллиантов…
- Бижутерия дорога мне, как память!
Но Карпантье был непреклонен. Он разрешил Инге взять лишь дамскую сумочку и “переноску” с Мусей. Девушка тут же начала перетряхивать свои “баулы” и наполнять и без того забитую до краев сумочку какими-то пластиковыми заколками, тюбиками и флакончиками. То, что не умещалось и в сумочку, Инга попыталась распихать по карманам джинсов.
Адвокат наблюдал за всем этим стоически, но и его терпению в какой-то момент пришел конец: “Все, хватит! Мои люди передадут оставшиеся сумки Вашим родным. А нам пора. Мы можем опоздать на регистрацию”…

Я почему-то не удивился, обнаружив, что мы были единственными пассажирами первого класса авиарейса “Москва-Душанбе”. Удивило меня другое: в эконом-классе пассажиров не было вообще. То ли Леон просто скупил все места, что было бы вполне в его духе, то ли самолет вообще подняли в воздух исключительно по просьбе Карпантье.
Ворон теперь сидел на плече адвоката, не таясь. Инге тоже на удивление легко разрешили взять Мусю с собою в салон и даже выпустить ее из “переноски”. Перелетов кошка явно боялась, и на ворона не обращала никакого внимания.
- Вы, наверное, та умная птица Карл, о которой мне рассказывали? – вежливо обратилась Инга к ворону.
- Совершенно верно, - ответил Карл.
- Вы очень красивый, - честно признала девушка.
- Спасибо, - ворон в знак благодарности наклонил голову. Всю дальнейшую дорогу Карл не разговаривал. Видимо, когда его не спрашивали, ворон предпочитал молчать.
Вскоре в проходе появилась стюардесса. Я не раз летал в другие страны и видел улыбки экипажа авиалайнеров. Улыбки эти, в основном, были безупречными, но какими-то наигранными. В этот же раз стюардесса радовалась нам совершенно искренне.
- Рада видеть Вас и Ваших друзей, месье Карпантье, на борту нашего авиалайнера, - девушка осторожно погладила Карла и поставила перед вороном тарелочку с орехами и какой-то нарезкой. Вкусы говорящей птицы она, видимо, знала хорошо.
- Что будете заказывать? – на этот раз стюардесса остановилась напротив нас с Ингой, - Могу предложить медальоны из оленины, салат с королевскими креветками, стейк из семги под сливочным соусом, жаркое из вальдшнепов…
Хоть я и считаю это бессмысленной тратой денег, но летать первым классом мне приходилось. Так вот, меню скромного авиарейса “Москва-Душанбе” сильного превосходило все то, что предлагали лучшим пассажирам трансатлантических рейсов.
После предложенного нам на борту позднего обеда, ну, или раннего ужина, Леон Карпантье посоветовал пару часов вздремнуть, сославшись на то, что он не знает, скоро ли еще представится такая возможность. Так что проснулись мы с Ингой лишь в момент посадки, уставившись в иллюминатор на проплывающий снизу город, призванный стать промежуточным пунктом на пути в другой мир.
Если в Москве соблюдались хоть какие-то рамки приличия, и к самолету нас везли на специальном автобусе, то в Душанбе длинный черный лимузин подкатил прямо к трапу. Как и во многих других знакомых мне лимузинах, всю левую сторону пассажирской части салона занимал здесь кожаный диван, а напротив него располагался мини-бар и иные приятные вещи, призванные скрасить дорогу.
Вырулив со взлетной полосы, машина выскочила на автостраду. Леон кивнул нам с Ингой в сторону бара, но пить в этот момент никому не хотелось. Я думал, что автомобиль привезет нас прямиком к подножию горы, но, как оказалось, ошибался. Не прошло и часа, как лимузин притормозил у какого-то подобия кемпинга. Карпантье сделал всем знак выходить из машины.
- По закону жанра, Леон, вы должны сейчас выдать нам скалолазное снаряжение, и предложить добираться до вершины своими силами, - усмехнулся я.
- Что Вы, Сергей. Просто в Таджикистане далеко не лучшие дороги. А в этом месте укрыта наша вертолетная площадка.
И действительно в сотне метров от нас стоял шестиместный гражданский вертолет. Воздушное судно было ослепительно белым, и лишь на одном его боку красовался странный рисунок: обрамленный мечами стальной щит, на котором был изображен белоснежный кот, прижавший передними лапами крохотную серую мышь.
- Удивительная картина, - проговорил я, направляясь к вертолету. - Никогда бы не подумал, что на щитах могут рисовать ловящих мышей кошек.
- Это герб моего рода, - отозвался идущий чуть впереди Карпантье, - Кстати, герб признан в нашем мире одним из лучших.
- И за что же? – удивился я.
- Кошкам нравится, - коротко ответил Леон.
- А мышам? – вмешалась в разговор Инга.
- А мышам – нет.

Когда мы расселись по местам, из кабины вертолета высунулся пилот. При виде Карпантье он почтительно склонил голову.
- Поднимайся в воздух, Жан. Иначе можем просто не успеть, - распорядился Леон.
- Как прикажете, герцог, - ответил пилот и вновь скрылся в кабине.
Так значит, “герцог”. А я-то все думал, откуда это мотовство и командирские замашки. Меня вновь начали одолевать сомнения, правильно ли я сделал, согласившись на путешествие в мир о котором практически ничего не знаю.
- Инга, - обратился я к сидящей слева от меня девушке, припомнив кое-что важное, - А ты отсылала месье Карпантье список вопросов?
- Конечно, - удивилась девушка. - Я отправила список в первый же день после нашего с тобой разговора. В ответах Леон… - но тут голос Инги потонул в шуме вертолетных винтов, а затем наш воздушный транспорт начал плавно отрываться от земли.
Неспособная перекричать нарастающий гул, маркетолог протянула мне листок. Сложенную вчетверо распечатку. Видимо, девушка переписывалась с Леоном по электронной почте. На листке вслед за каждым Ингиным вопросом шел короткий ответ. Вы думаете, моя спутница спрашивала об устройстве мира, геополитике, технологическом развитии и предстоящей работе. Как же! Начало текста выглядело примерно так:

- А можно будет взять с собою мою кошку Мусю?
- Да, конечно.

- А Мусе в вашем мире понравится?
- Очень понравится!

- А мне удастся встретить благородных рыцарей?
- Одними ими Вы и будете окружены.

- А по меркам Вашего мира я красивая?
- Вы просто прекрасны!

… и далее в том же духе.
То ли мир этот идеально подходил Инге, то ли Карпантье просто в ответах писал то, что девушке бы хотелось услышать. Но пока я думал обо всем этом, вертолет прибыл на место.
Мы приземлились не на самой вершине, а на какой-то каменной площадке, где едва уместился вертолет, оставив между своим носом и отвесной скалой метров пять-шесть.
- Что-то я не вижу ворот с Санта-Клаусами, - насупилась Инга.
- Врата Святого Клауса – всего лишь образное выражение, - возразил Леон, - Они называются так из-за времени открытия… Жан, - на этот раз он обратился уже к пилоту, - дай свет!
Скальный уступ осветил мощный прожектор, установленный на носу вертолета. По каменной площадке в беспорядке были разбросаны пять почти одинаковых кругов, начерченных светоотражающей краской.
- Каждый из нас троих, - начал свой короткий инструктаж Карпантье, - должен встать в центре одного из кругов. Руки в стороны не расставлять! Ни одна деталь вашей одежды ни в коем случае не должна остаться за пределами круга. Инга, достаньте Мусю из “переноски” и крепко прижмите кошку к груди.
Мы покинули вертолет и встали так, как велел Леон. “Герцог” с вороном на плече тоже занял позицию, и, вытащив из кармана какие-то невероятно навороченные часы, начал обратный отчет.
- Четыреста семьдесят три.
- Четыреста семьдесят два…
А, может, черт с ними со ста миллионами. Жизнь-то у меня всего одна!
- Двести сорок пять.
- Двести сорок четыре…
С другой стороны, бывает же, наверное, такое, что сбывается все мечты. А вдруг в этом мире жизнь так же безоблачна, как говорит Карпантье.
- Сто.
- Девяносто девять…
Да, нет же. С каких это пор я вновь начал верить в добрые сказки.
- Один.
- Ноль!
Леон Карпантье раскрыл рот и шумно выдохнул. Я последовал его примеру и, как оказалось, не зря. По ушам ударило. Видимо, это была смена давления. Свет прожектора исчез, и все вокруг погрузилось во тьму…

Глава 3. Кареты, рыцари и замкиГлава 3. Кареты, рыцари и замки.
Мы трое стояли на просторной площадке, являвшейся, видимо, верхушкой невысокой горы. Под ногами был какой-то мутно-зеленый камень, в темноте не разобрать. На небе сияли россыпи звезд, но луны не было. Может, здесь новолуние.
Леон достал из кармана коробок спичек и зажег факел. Когда мы выходили из вертолета, факела у него в руках я не видел. Факел, конечно, мог валяться возле круга еще в нашем мире, а мог уже и здесь… Я поймал себя на мысли, что подсознательно считаю это место другим миром. Интересно, а это действительно другой мир.
В тусклом свете факела я разобрал очертания кареты, стоявшей неподалеку. Карета была практически круглой, сделанной из какого-то полупрозрачного материала, и казалась на вид очень хрупкой. Надежности, по моему мнению, ей придавали вставки из чего-то золотистого. Может, из начищенной меди. Факел давал слишком мало света…
В карету были запряжены две лошади, а вот кучера я нигде не видел. Да и упряжи на лошадях практически не было. Уж насколько я плохо разбираюсь в подобных вещах, но и мне было ясно, что широкой кожаной лямки, в которую упирались грудью обе лошади, явно недостаточно. Пока я думал обо всем этом, Инга с Мусей на руках уже успела забраться в карету, и вскоре ее примеру последовал Леон. Мне явно стоило поторапливаться…
Как только все мы устроились в карете, столь непривычный мне, современному человеку, транспорт тронулся с места. Карпантье вроде никаких сигналов не подавал, хотя я просто мог этого не заметить. Я понял, что наш экипаж медленно спускается по горному серпантину, и ехать придется довольно долго. Все дорогу “герцог” упрямо смотрел в одну точку, о чем-то размышляя. Видимо, “свидание с Родиной” не слишком-то его обрадовало. Карл все так же неподвижно сидел на его плече.
Я в это время старался сквозь окошечко в стенке кареты найти на небе Большую или Малую Медведицу. Это были единственные созвездия, которые я бы смог различить на небосклоне. Ни той, ни другой Медведицы видно не было, хотя это еще ничего не означало…
Лучше всех путешествие переносила Инга. Она поглаживала удобно устроившуюся на коленях Мусю и улыбалась чему-то своему… чему-то хорошему.
Сначала карета спускалась по серпантину вниз, затем дорога стала круто забираться наверх, и через несколько часов наш экипаж приблизился к стене, выстроенной все из того же зеленоватого камня. Мы проехали под сводами золотистой арки, и очутились в просторном дворе. Похоже, это был двор замка. По крайней мере, когда мы еще только приближались к стене, я видел на фоне неба очертания остроконечных башен.
Леон покинул карету, явно давая нам знак последовать его примеру. В самом центре двора стояло главное каменное сооружение, на одной из стен которого красовались ворота высотой в два человеческих роста. Створки ворот распахнулись, и в проходе показались фигуры людей, одеяния которых отсвечивали металлическим блеском. Одна из фигур выступила вперед, и Карпантье направился к ней. Московский адвокат и закованный в сталь незнакомец, видимо, обменялись приветствиями, и затем Леон подозвал и нас с Ингой.
- Знакомьтесь. Это Антуан Лефевр, капитан стражи и мой близкий друг.
- Антуан, - теперь уже тот, кого пилот вертолета назвал “герцогом”, обратился к капитану стражи, - Это Сергей Верховцев и Инга Петровская. Они прибыли, чтобы оказать помощь в решении нашей проблемы.
В свете факелов, которые зажгли собравшиеся, стало окончательно ясно, что стальные одеяния капитана стражи – не что иное, как полный доспех. Вот только в отличие от рыцарских лат, которые я видел в музеях и на страницах учебников, строение этих доспехов было невероятно сложным. Они состояли из множества перекрывающих друг друга стальных щитков, что позволяло облаченным в них фигурам двигаться практически свободно. Довершали картину причудливые шлемы с забралами. Один лишь Антуан Лефевр держал шлем в руках. Вообще, если говорить об образе капитана местной стражи, то вид его не совсем соответствовал моим представлениям о том, как должен выглядеть настоящий рыцарь. Вот Леон Карпантье отвечал всем канонам рыцарских романов: широкое скуластое лицо, волевой подбородок, кустистые брови, нос с легкой горбинкой, жесткие волосы цвета воронова крыла. Еще в Москве, глядя на его комплекцию, у меня складывалось впечатление, что этот молодой адвокат где-нибудь на мясном рынке запросто мог бы снять свой дорогущий пиджак, взять в руки топор и перерубить пополам свиную тушу. Антуан Лефевр тоже соответствовал рыцарским канонам, но немного не тем. Так рисовала рыцарей моя младшая сестра в своей школьной тетрадке. В смысле, на фоне зеленых лугов, верхом на довольно улыбающейся белой лошадке и с прекрасной принцессой на руках. У Антуана были вьющиеся ниспадающие до плеч белокурые волосы, тонкие аристократичные черты, небесно-голубые глаза и намертво приклеенная к лицу улыбка коммивояжера. В общем, не рыцарь, а друг Барби, Кэн. Глядя на его лицо, мне казалось, что он весь должен быть каким-то хрупким… ранимым. Хотя какой он, к чертовой матери, хрупкий! Я в этих доспехах и сотни шагов бы, наверное, не сделал, а он в них двигался легко и непринужденно, так, словно бы и не замечал многокилограммового стального панциря. Лефевр отцепил стальную перчатку, обменялся со мною крепким рукопожатием, поцеловал Инге ручку, галантно припав на одно колено, и без всякого акцента заговорил по-русски:
- Я ждал этого момента всю свою жизнь! Сбылось древнее пророчество! В наш мир прибыли гениальный архитектор и прекрасная волшебница, ослепившая меня своею красотой, - на этом месте Антуан театрально прикрыл ладонью глаза. - Одним лишь вам суждено спасти нас! – воскликнул капитан стражи, а затем повернулся к маркетологу и теперь обращался исключительно к ней, - Это правда, что в своем мире Вы, лучезарная Инга, не раз заклинали стальную птицу?
Инга на секунду задумалась, но, догадавшись, что речь идет о самых обыкновенных авиаперелетах, утвердительно кивнула.
- И еще Вы, наверное, путешествовали в чреве подземного червя, – с надеждою поинтересовался Лефевр, и Инга снова кивнула, - Все сходится! Древнее пророчество не может лгать! – капитан стражи подозвал одного из рыцарей и указал ему в сторону ворот, рыцарь тотчас скрылся из виду.
- Месье Сергей и мадмуазель Инга, если мое общество вам не в тягость, позвольте проводить вас в замок, - обворожительно улыбнулся Лефевр.
Я уж было честно хотел признаться, что его общество нам в тягость – присутствие этого шута в доспехах начинало действовать мне на нервы – но Инга заговорила первой: “Конечно, Антуан. Ваша компания нам очень приятна”. Видимо, представления о рыцарях у нашего маркетолога были примерно такими же, как у моей младшей сестры.
К моему удивлению, Лефевр и Карпантье проводили нас не в центральное здание, а в одну из боковых башен. Первый этаж здесь был довольно просторным, хотя точно оценить пространство я не мог по причине отсутствия какого-либо освещения, за исключением принесенных с собою факелов. У дальней стены виднелись очертания винтовой лестницы, а возле лестницы стоял тот самый рыцарь, которого Антуан посылал в сторону главных ворот. В руках у рыцаря был большой белый сверток и пара туфелек на высоком каблуке. Туфли были практически прозрачными и искрились в свете факелов.
- Они что действительно хрустальные, - промелькнуло у меня в голове. Я плохо себе представлял, как можно носить обувь из чистого хрусталя. Но к чести мастеров, которые изготовили это искрящееся на свету чудо, стоило заметить, что между ногой и туфелькой все же предусматривалась прослойка из тонкой белой ткани.
Лефевр принял из рук рыцаря одну из туфелек, и, почтительно склонившись перед Ингой, произнес:
- Прекрасной волшебнице не стоит носить эту варварскую обувь.
Замечание было сделано не зря. Не ожидая, что, отправившись в другой мир, она сразу попадет “с корабля на бал”, девушка оделась в теплую куртку-ветровку, синие джинсы и удобные кроссовки.
Наш маркетолог чуточку покраснела, сняла один кроссовок и позволила капитану стражи попробовать обуть ее ногу в изящную туфельку. И, о чудо, туфелька подошла! Тут даже я начал серьезно задумываться о неком загадочном древнем пророчестве, а Инга, словно ребенок, радостно захлопала в ладоши.
- Теперь сомнений быть не может! – безапелляционно заявил Лефевр, одевая девушке вторую туфельку, - В соответствии с пророчеством, лишь прекраснейшая фея из иного мира способна одеть эти чудесные туфли, - затем Антуан повернулся в сторону замершего у лестницы рыцаря и приказал.
– Андре, платье!
Его подчиненный тотчас развернул сверток, в котором оказалось белоснежное бальное платье, украшенное непомерным числом каких-то блесток.
- Скажите, Антуан, что это на платье за яркие бусинки? – спросила Инга.
- Это лучшие бриллианты, мадмуазель, - отчеканил капитан стражи.
Девушка замерла на месте, секунд на десять забыв, что ей хотя бы изредка следует дышать.
Леон Карпантье в происходящее не вмешивался. Во взгляде его читалось полное безразличие ко всем этим древним пророчествам, платьям и хрустальным туфелькам. Сидевший у него на плече Карл также не проронил ни слова.
- Я думаю, и Вам, мадмуазель Инга, и Вам, месье Сергей, стоит немного отдохнуть с дороги, - Антуан Лефевр разорвал своим голосом нависшую было тишину, - Вам выделены лучшие в замке комнаты. Они расположены на верхнем ярусе этой башни. Там же вы сможете снять свои походные костюмы, и одеться во что-нибудь более подходящее, - капитан стражи подмигнул нам. Его подопечный передал Инге украшенное бриллиантами платье, а мне аккуратно сложенный бело-зеленый костюм из какой-то странной материи. Это было что-то среднее между шелком и хлопком. Более точно выразить свои ощущения я не мог, но на ощупь ткань была очень приятной.
Инга тем временем двинулась к лестнице. По тому, как глухо цокали по полу каблуки ее хрустальных туфелек, а сделал вывод, что изготовлены они были ни из какого не из хрусталя, а из чего-то наподобие пластика. Хотя мне никогда не встречался пластик, способный так переливаться на свету.
- Ступени довольно скользкие, мадмуазель Инга. Разрешите проводить Вас до дверей Вашей комнаты, - и, не дожидаясь ответа девушки, Антуан взял ее под руку и повел вверх по лестнице. Леон тоже направился вверх. Мне ничего не оставалось, кроме как двинуться следом.
- Вам не жмут туфли, мадмуазель Инга… Вы не голодны, мадмуазель Инга… - меня начинал выводить из себе уже один лишь голос Антуана Лефевра. Оставалось лишь задать себе вопрос, что же конкретно бесило меня в этом златокудром придурке. Может, я ревновал к нему Ингу? Да нет, вроде. Я вообще ни к кому ее не ревновал. Что же тогда меня так заводило? Может, то, что нарисованный когда-то моей младшей сестрой “прекрасный принц” выбрался из тетрадки, воплотившись в образе этого капитана стражи, и, похоже, всем, кроме меня, нравился. Я привык считать, что прекрасные принцы – всего лишь миф, а тут поди ж ты…

Наши с Ингой комнаты действительно располагались на последнем этаже башни. Посредине этаж был разделен довольно узким коридором, куда и вела лестница. С одной стороны коридор оканчивался глухой стеной, а с другой его стороны примостился небольшой открытый балкончик. На противоположных стенах коридора располагались двери в две совершенно одинаковые полукруглые комнаты. В общем-то, никаких других помещений на этаже не было.
- Вот ваши комнаты. Здесь имеется все необходимое. На столе у каждого из вас легкий ужин из лучших продуктов, что у нас имеются. Желаю хорошо отдохнуть после дороги, - произнес Антуан, а затем добавил уже исключительно для Инги, - Не беспокойтесь, мадмуазель, я оставляю Вас совсем ненадолго. Мы с Вами еще свидимся и не раз.
- Мой отец, герцог Эдуард Карпантье, будет ждать вас обоих через два часа у себя в кабинете. Я пришлю за вами одного из рыцарей. Пока же советую отдохнуть, - это, кажется, были первые слова, произнесенные Леоном за последние полчаса. Затем адвокат и капитан стражи двинулись вниз по лестнице…

Стены моей комнаты были все из того же мутно-зеленого камня. Никаких намеков на факелы или масляные лампы в помещении не наблюдалось, что не позволяло оценить расстояние до терявшихся где-то в вышине потолков. Сквозь небольшое незастекленное окно в комнату проникал звездный свет, хотя такого освещения было явно недостаточно. Возле входа стоял платяной шкаф. Туда я и убрал врученный мне сверток с бело-зеленой одеждой. Переодеваться пока не хотелось.
У одной из стен комнаты стояла Кровать. Именно так. Кровать с большой буквы. У меня язык бы не повернулся назвать ее даже трехспальной. Это массивное чудовище, сделанное все из того же зеленого камня было украшено золотистыми вставками. На кровати высилось нагромождение белоснежных перин. Никак не меньше десяти. Мне сразу вспомнилась сказка про принцессу на горошине. Под эти перины хоть пушечное ядро положи, и то не заметишь.
У окна стоял небольшой столик и пара стульев. На столе меня ждал тот самый “легкий ужин из лучших имеющихся продуктов”, что предложил Лефевр. Пара вареных картофелин, свежая морковка, огурец, луковица… Вот и весь легкий ужин. Небогато же они живут в этом замке.
От созерцания обстановки - которая, в общем-то, и ограничивалась шкафом, кроватью, столом и стульями – меня оторвал странный звук, доносивший со стороны Ингиной комнаты.
- Пум, пум, пум… - повторяющиеся примерно через равный промежуток времени глухие удары. Словно кого-то избивают мешком с мукой. Я когда-то слышал про такие жестокие издевательства. К ним прибегают, чтобы не оставалось кровоподтеков. В голове мелькнула предательская мысль: “Инга может быть в опасности! Но почему тогда она не кричит? Ей могли заткнуть рот кляпом!”
Понимая, что если на Ингу действительно напали, то мне бы стоило вооружиться, я схватил первый попавшийся стул, выскочил из своей комнаты и попытался плечом выбить дверь в комнату девушки. Дверь оказалась не заперта… Уже приготовившись кричать: “Инга, я спасу тебя”, я вылетел на середину ее комнаты.
- Пум, пум, пум… - к потолку куполом взмывал подол белоснежного платья. “Эффект Мерлин Монро” со вздыманием юбки идущим снизу потоком воздуха не достигался лишь оттого, что к ногам нашего маркетолога постоянно липло несчетное число нижних юбок бального платья. В общем, в этой комнате стояла такая же огромная, как и у меня, кровать... и Инга на ней прыгала.
Чувствуя себя полным идиотом, я замер посреди комнаты со стулом на изготовку и почти уже сорвавшейся с губ фразой о готовности спасать Ингу.
Девушку мое положение, похоже, нисколько не смущало. Не переставая прыгать, Инга спросила меня: - Не правда ли, это новое платье мне очень идет?
- Да, выглядишь изумительно! - Инге действительно шло украшенное бриллиантами платье. В нем она походила на сказочную принцессу.
- Инга, вообще-то я пришел поговорить с тобою, - я поставил свой стул прямо посредине комнаты и уселся на него, делая вид, что так и было задумано. Девушка легко спрыгнула с кровати, поставила напротив один из своих стульев, аккуратно села на него, подобрав подол платья, и выжидающе посмотрела на меня.
- Инга, мне кажется, у нас очень большие проблемы, - девушка непонимающе приподняла одну бровь, а я продолжил. - Кареты, лошади, рыцари, пророчества про волшебницу, заклинающую стальную птицу, рацион из вареных и сырых овощей, которые считается здесь лучшими продуктами, - я кивнул в сторону стола, на котором стоял такой же, как и в моей комнате, поднос с едой. - Это не похоже на счастливую сказку. Это темное средневековье, Инга. Темное невежественное средневековье!
- Но и в чем же проблема? – девушка пожала своими острыми плечиками, - Кстати, этот капитан стражи, Антуан Лефевр, мне очень даже понравился, - на лице нашего маркетолога непроизвольно заиграла улыбка. – Он такой вежливый, такой чуткий…
- Инга! – перебил я ее, - Рыцари только в детских сказках такие милые. Я читал серьезную историческую литературу. Рыцари любили лишь драки, пиры, охоту и лошадей. Галантные они были только с виду, многие из рыцарей на досуге побивали своих жен. И еще не забывай, что мы прибыли сюда, чтобы построить тридцатиэтажный дом. Лефевр считает меня гениальным архитектором, способным, на его взгляд, возвести небоскреб с помощью кирки и лопаты. А тебя – могучей колдуньей из иного мира, которая, если у меня что-то пойдет не так, сотворит волшебный подъемный кран, и дело в шляпе!
- Знаешь, Сергей, меня беспокоит другое. Вот нам на ужин принесли овощи, а Мусе маленькую мисочку молока. Муся у меня кошка привередливая, она долго к этому молоку принюхивалась, потом боязливо лизнула и уже не смогла оторваться. Она накинулась на молоко с такой жадностью, словно ничего вкуснее никогда не пробовала. Молока там было всего с пару наперстков, но Муся выглядит такой сытой, словно три банки кошачьего корма съела. Овощи я попробовала… безвкусные, пресные, в общем, ничего особенного. А Мусе молоко понравилось… Тебе не кажется странным, что кошка, которая никогда не пила молоко, в этом мире возлюбила его всей душой?
Муся действительно казалась самой довольной из нас. В углу специально для нее была установлена уменьшенная копия такой же, как и в моей комнате, “трехспальной” кровати. Муся тихо мурчала, лежа на мягких перинах и выставив напоказ свои лапки и брюшко.
Впоследствии я понял, что наблюдение Инги было самым ценным из всех, что мы делали до этого, но в тот миг меня интересовали вопросы, куда более насущные: “Инга, сейчас не время думать о том, нравится или не нравится молоко твоей кошке! Мне кажется, если я не оправдаю надежд, Антуан Лефевр, как подобает любому нормальному рыцарю, отрубит мне голову”.
- Но ты же не думаешь, что Антуан и мне голову отрубит, - даже в темноту было заметно, как Инга беспокойно заерзала на стуле.
- Нет, конечно, - я услышал, как девушка облегченно вздохнула. – Он не будет отрубать голову “прекрасной мадмуазель”, которая к тому же еще и “волшебница из иного мира”. Он заживо сожжет тебя на костре. Словно ведьму. В средневековой Европе такое было в пределах нормы.
Даже в слабом свете звезд я разглядел, как побледнело лицо Инги. Повисла пауза.
- И что же… и что же нам теперь делать? – наконец, поинтересовалась Инга, перебарывая дрожь в голосе.
- Не знаю, - честно признался я. – Думаю, в первую очередь нам стоит подумать о том, что мы скажем этому герцогу… Эдуарду Карпантье. Уверен, что бы нам ни грозило, последнее слово всегда будет за ним.

@темы: рассказы, мое творчество, "Маркетинг пряничных небоскребов"

@темы: рассказы, мое творчество, "Маркетинг пряничных небоскребов"

Золотой Век. Падение с небес.


Глава 1. Провидец в погонах.
Летняя ночь пахла войной. Последний шум в Черкасском успел стихнуть, и лишь отзвуки далекой канонады напоминали о том, что здесь произошло. Подобно смертоносному плугу, “распахали” землю в селе артиллерийские залпы, и теплящийся в небе рассвет робко открывал страшную картину: от многих домов не осталось даже обугленных остовов…
читать дальшеВысокий мужчина в грубой полевой форме мотнул головой, пытаясь прогнать видение. Ночь застала его в штабной палатке склонившимся над картами.
- Константин Константинович, в наступление идем! – в палатку ворвался взволнованный адъютант.
Мужчина оторвал взгляд от исчерченных стрелками карт и сердито проговорил: “Доложить цель визита”.
- Срочное донесение командующему южным фронтом генералу армии Константину Константиновичу Рокоссовскому, - вытянулся по струнке адъютант и протянул командующему сложенный вчетверо листок, а затем уже более спокойно добавил, - Черкасское сутки почти продержалось. Его лишь с час назад оставить пришлось…
- Я видел, - чуть не произнес командарм, но вовремя сдержался. Адъютант и не заметил этой мимолетной вспышки прозрения в глазах командира, он лишь набрал в легкие побольше воздуха и продолжил свой сбивчивый рассказ: “Константин Константинович, наши в районе Понырей в контрнаступление пошли…”
И тут командующего южным фронтом вновь захлестнула волна видений: как захлебывается этот отчаянный марш-бросок о зарытые в землю вражеские “тигры”, как немцы ответным ударом практически начисто сметают 156-ой гвардейский стрелковый полк, как покрывается земля угольно-черной коркой из крови и гари…
- Слушай меня, - медленно проговорил командарм, приблизившись к адъютанту почти вплотную, - Сегодня, 6-ого июля, в девять утра… после мощной артподготовки… при непосредственной поддержке авиации… на Обоянском направлений две танковые дивизии СС нанесут ужасающей силы удар. Из 156-ого гвардейского стрелкового не уцелеет практически никто. Никто! Слышишь меня?! Никто!
- Откуда… Откуда Вы знаете? – глаза адъютанта наполнились ужасом. Его испуганное лицо расплывалось, теряло четкость и, в конце концов, превратилось в размытое пятно. А откуда-то издали все четче проявлялся совершенно иной, сердитый и чуточку насмешливый женский голос: “Вставай, Костэр, слияние завершено…”

Сначала перед глазами Максима маячило все то же пятно, бывшее некогда лицом адъютанта. Затем мир начал приобретать четкость. Невнятные цветные мазки складывались теперь в единую, цельную картину, и вот Максим уже смог различить высокие скулы на тонком загорелом лице, копну черных, как смоль волос – именно таких, какие ему нравились – чуточку раскосые глаза, того карего, отливающего холодным огнем цвета, который всегда привлекал Максима, и эту задорную и в то же время немного надменную полуулыбку, именно такую… дальше, наверное, продолжать не стоило. Карина была андроидом… андроидом и в то же время его, Максима, заместителем.
- Костэр, - девушка легонько ткнула Максима пальцем в бок, - Рокоссовский не мог знать о немецком наступлении в районе Обояни!
Максим всегда ассоциировал себя именно с Константином Рокоссовским, с этим талантливым командиром, навечно вошедшим в мировую военную историю. Он обдумал претензии Карины, кстати, вполне обоснованные, но ответил своенравно: “Демиург имеет право на маленькие исторические неточности!”
- Эти “маленькие исторические неточности” ведут к колоссальным денежным штрафам по тобою же, хочу заметить, писаным законам.
- Хорошо, - фыркнул окончательно пришедший в себя Максим. – Я сам себе и выплачу этот злосчастный штраф. Устраивает?
- Костэр, ты единственный известный мне человек, у которого фамилия совпадает с его же детским прозвищем! – эту фразу Карина говорила всегда, когда ей что-либо не нравилось.
- Да брось ты, Канри… – но слова его потонули в гулком эхе удаляющихся шагов.

Уроженец райских побережий Максим Костэр был самым настоящим демиургом. Не каким-нибудь ловким дельцом, сотворяющим свои маленькие мирки на угоду публике, а истинным творцом и хранителем человеческой истории. Он восседал в тяжелом старинном кресле, не новомодном, а резном и массивном, отчетливо пахнущем кожей и лакированным деревом. Максима окружали лишь высоченные белые стены напоминающей колодец комнаты. А на стенах были картины…
- Рерих, Айвазовский, - читал он заботливо сделанные Кариной пометки. Демиург Максим Костэр ни черта не понимал в живописи, но он чувствовал некую странную общность с каждым из этих стоящих целого состояния холстов. Может быть, Максима притягивало то, что все эти полотна уже сделали свой шаг в вечность, а он к этому шагу только готовился. Картины и война, война и картины – вот что составляло жизнь молодого демиурга. Война, а точнее изученная до мельчайших подробностей история Курской битвы, была увлечением Максима и одновременно делом всей его жизни. А картины… картины напоминали Костэру, что живет он не в те темные времена, когда в воздухе ежеминутно витал тяжелый запах пороха, а в Золотой Век… в гуманный золотой век человечества. Максим часто так и засыпал в этом белом картинном зале, свернувшись в огромном резном кресле. Карина любила называть эту комнату “сокровищницей” или “драконьим логовом”, намекая на цену картин и маленький зеленый значок в виде стилизованного дракона, вознесшего свои крылья над земным шаром, на броскую нашивку, которую вечно носил Максим. Это был знак… знак принадлежности к всемогущей корпорации “Горголанд”, человеческой элите, сотрудников которой называли “драконами” из-за недвусмысленной эмблемы корпорации. Корпорации, кроме всего прочего, торговавшей бессмертием, неуязвимостью и вечной молодостью. Зеленый цвет значка отличал высшую драконью касту “зеленых” - или, как их часто называли “изумрудных” - учителей, ученых и демиургов. Максим Костэр был полноправным властителем микроскопического мирка, клочка земли в человеческом мире “Иллюзия”. Здесь в вечном цикле прокручивались первые три дня Курской битвы. За десять лет учебы в одной из закрытых академий корпорации он разузнал о легендарном сражении все, что только возможно. Проект был одобрен и получил финансирование. Ландшафт, военная техника, восстановленные Максимом по историческим сводкам личности тысяч андроидов, все это существовало здесь, чтобы сойтись в смертельной схватке и погибнуть… для того, чтобы через три дня возродиться и снова ринуться в бой. Денег корпорация не жалела, ведь туристы любили войну. Словно участники сафари, одевали они военную форму, брали в руки оружие и шли воевать. Воевать… в Золотом Веке слово это было практически изжито. Смерть туристам, конечно, не грозила, да и любые раны корпорация была готова мгновенно подлатать, а если взять во внимание еще и индивидуальную защиту... Такая настоящая, хоть и вполне безопасная война. Ни что не могло подменить ее адреналинового буйства… того, что было начисто изжито в век гуманизма.

Максим догнал Карину только в ведущей из картинного зала галерее.
- Да ладно тебе, Канри, я просто сегодня чуточку на взводе, у меня же тысячная Курская битва была. Вот я за Рокоссовского и… Сейчас пойду немецкую контратаку досмотрю.
Девушка остановилась и хитро прищурилась: “Костэр, а ты помнишь, какое сегодня число?”
- Шестое июля, - не задумываясь, ответил Максим.
- Да, конечно, сегодня шестое, вчера было пятое, завтра будет седьмое, а послезавтра снова пятое. Нет, что сегодня за день… эээ… на самом деле?
- Не помню, - честно признался Максим.
- А сегодня, Костэр, день ежемесячной встречи с твоими… коллегами, - последнее слово Карина произнесла с нескрываемой неприязнью, так, словно говорила о чем-то скользком, мерзком и нелицеприятном.
- Черт! – схватился за голову Максим, а Карина закончила: “…так что собирайся, Костэр, иначе опоздаешь”.

Глава 2. Наш маленький Олимп.
Просторный шерстяной хитон Максиму не нравился. Он так и не научился носить эту старинную греческую одежду. Костэру все время казалось, что стоит ему двинуться излишне резко, и его одеяние попросту развалится. Поэтому Максим старался лишних движений не совершать, он расположился на невысокой удобной лежанке и бездумно глядел прямо перед собой. читать дальше
- Арес, о бог войны, ты вообще нас слушаешь? – Афина поджала губы и бросила в сторону Максима сердитый и чуточку обиженный взгляд. Как девушку звали на самом деле, Костэр не помнил, как, наверное, не помнила его имени и она, называя Максима богом войны Аресом.
- …а между тем наш пантеон продолжает сдавать позиции, - закончил Зевс свою длинную речь, начало которой Максим умудрился пропустить мимо ушей. В ответ на слова громовержца, Дионис отсалютовал полным вина кубком. Делал он это обычно к месту и не к месту.

Олимпийский клуб, или как они сами себя называли “Олимпийский пантеон”, был небольшим сообществом демиургов, обитавших и творивших свои крохотные мирки на западном берегу мира “Иллюзия”. Своих товарищей по клубу Максим Костэр недолюбливал, считая их чересчур самолюбивыми и заносчивыми. Но польза этого маленького союза была неоценима: отношения здесь строились на взаимопомощи, члены клуба всегда были готовы поделиться друг с другом имеющимися ресурсами, будь-то вычислительные мощности, “сырые болванки” андроидов, или управляющие ими операторы. По правде говоря, компьютеры олимпийцев давно уже образовали единую сеть, что спасало их маленькие миры от часто возникающих неполадок. Корпорация, конечно, заботилась о своих демиургах, но исключительно в разумных пределах, а у Максима Костэра на носу была годовщина Курской битвы. Наплыв туристов ожидался такой, что работающие на него операторы попросту бы не справились, и Максим собирался просить помощи у членов клуба. Ради этого стоило даже перетерпеть бессмысленное ежемесячное заседание.

- Арес, сколько ты там кукол за последний месяц перемолол? – невинно поинтересовалась Афина. Под “куклами” она, конечно, подразумевала убитых на Курской дуге андроидов.
- “Перемолол”… скажешь тоже, - вклинилась в разговор Афродита, - Арес любит своих кукол. У него даже заместитель… кукла. Как там ее зовут. Карина?
- Карина… это совсем другое, - быстро ответил Максим.

В общепринятом смысле андроиды машинами не являлись, ведь их чувствами и поступками управляли люди. Они официально даже назывались “андроидными системами”, намекая на странный симбиоз между андроидом и его оператором. Андроиды идеально имитировали поведение людей, но у них не было собственной воли, чувств и стремлений, творческого начала… в общем, всего того, что принято называть душою. Душу андроиду заменял его оператор, определяя мнение своего подопечного по тем или иных вопросам, отношения с окружающими людьми, а также задавая нестандартные линии поведения. В сложной ситуации оператор мог просто “слиться” с андроидом, то есть как бы стать им, разделяя все ощущения столь неотличимой от человека машины. Окружающие не знали, когда перед ними машина, а когда живой человек, поэтому одушевленность андроидов часто называли вероятностной. И чем больше своего времени оператор тратил на отдельного андроида, тем выше считался класс этой “живой машины”. Карина была андроидом высочайшего класса “А”. Это означало, что никакими другими андроидами оператор не управлял, и тратил свое время исключительно на Карину. Конечно, она не всегда была столь “высококлассна”. Карину к Костэру приставили на старших курсах академии, когда Максиму исполнилось восемнадцать. Она была ровесницей Костэра, ну а пол и возраст оператора должны были по правилам совпадать с полом и возрастом вверенного ему андроида. Обычно замкнутый Максим Костэр сильно сдружился со своим будущим референтом и заместителем, и первые же заработки стал тратить на повышение принятого для личного андроида класса до наивысшего. В голове у Костэра просто не укладывалось, как это оператор Карины, может тратить свое время на кого-либо еще. Прошел не один год, и демиург со своим заместителем сошлись столь близко, что ставить Карину в один ряд с остальными “куклами” Максим просто не мог.

- Я советую тебе избавиться от полюбившейся куклы, Арес, - сказала Афина, - Оставь ненадолго свой мир, бог войны, спустись на землю и оглянись вокруг. Любая смертная мечтает стать спутницей сказочно богатого и всемогущего… бога. Богам вообще полезно иногда спускаться с небес.
- Я подумаю… - холодно ответил Костэр.

Своего старого друга, Виктора Верна, Максим встретил, уже спускаясь с принадлежащего Зевсу Олимпа. Виктор был одет в парадную черную форму, украшенную традиционным изображением возносящего крылья дракона. Дракон, как и форма, был черным, что означало принадлежность Виктора к службе безопасности корпорации. Максим к этому моменту успел сменить ненавистный хитон на официальную изумрудно-зеленую мантию, и стал теперь выглядеть напыщенно и даже немного помпезно.
- Костэр! – обрадовался Виктор, сделав широкий шаг в сторону друга.
- Виверн! – завопил Максим, сразу же лишившись всего напускного лоска.

Черный дракон Виктор Верн еще во времена учебы в академии получил прозвище Виверн. У Виктора, и в правду, было много общего с этой мифической чешуйчатой тварью. Он был высок, худощав, имел хитрый рыскающий взгляд и хищный профиль. Многие также улавливали в нем сходство с коршуном, хотя сам Виктор гордо считал, что профиль у него орлиный. Но имя и фамилия Виктора Верна прочно закрепили за ним такое драконье прозвище Виверн. Своих родителей Виктор практически не помнил, они были ярыми противниками существовавшего “драконьего режима” и после немыслимого числа предупреждений были приговорены к высшей мере наказания, то есть к пожизненной изоляции. Бессмертия родителей Верна лишили, и доживать свою долгую жизнь им было суждено в “золотой клетке” на орбитальной станции. Здесь было все, что нужно человеку, и даже доступ к свежей прессе, вот только самим им с кем-либо общаться запрещалось, обратного канала попросту не существовало. Виктор в те времена был еще слишком мал, чтобы что-то понимать, его радушно приняли в школу корпорации, а затем и в академию. Так уж случилось, что Виверн стал “черным”, то есть одним из тех, кто непосредственно судил его родителей. Более того, Виктор Верн работал над проектом “Серафим”. Именно эти практически невидимые машины, прозванные ангелами-хранителями, отвечали за такую немаловажную составляющую бессмертия, как неуязвимость. Личный серафим был приставлен к каждому человеку и в случае возникновения угрозы жизни или здоровью подопечного камнем падал с небес и прозрачным коконом окутывал человека. Серафимы были способны исцелить любые раны, кроме серьезных повреждений головного мозга. Но была у серафимов и еще одна функция, о которой говорить не любили, ангелы-хранители были идеальными соглядатаями. Углядев любое действие, которое могло классифицироваться, как преступное, серафим докладывал об этом ближайшим “черным”, и в случае утвердительного ответа, “хватал” своего подопечного и доставлял его прямиком в лапы правосудия. Так что преступность как таковая в Золотом Веке была изжита, уступив место тотальному контролю. Конечно, ни один человек, включая всемогущую драконью службу безопасности, не имел доступа к данным слежки серафимов, но информацию эту уже в обезличенном виде получали суперкомпьютеры корпорации. Именно обработка этой информации и выделение триллионов типовых реакций людей позволили сделать поведение андроидов неотличимым от человеческого. Таким образом, проект “Серафим” был призван спасать, следить и карать. Последний пункт, за который “черных” и прозвали “карающим мечом корпорации”, Виверну нравился особенно. Уже в сознательном возрасте, имея серьезные полномочия, Виктор изучил материалы дела своих родителей и вынес грустный вердикт “они сами этого хотели”. Сложно было сказать, что в изоляции они чувствовали себя плохо. Сам же Виктор Верн в это время делал свою головокружительную карьеру, основой которой была работа в мире “Иллюзия”, где никто попросту не хотел служить. Полное название должности Виктора обычно производило впечатление даже на людей, ничего не понимавших в драконьей иерархии: “Верховный координатор проекта ‘Серафим’ в человеческом мире ‘Илюзия’ ”.

- Я тебя здесь давно поджидаю, - произнес Верн, облокотившись на перила ведущей с Олимпа лестницы, - что-то затянулось ваше заседание.
- Я эти пару часов еле выдержал, - признался другу Максим, - одни лишь разговоры ни о чем…
- Как там поживает Канри? - шутливо поинтересовался Виктор, указывая Максиму тропинку, ведущую к выходу из успевшей осточертеть Костэру древней Эллады.
- Она тут тоже недавно интересовалась: “Как там поживает эта черная чешуйчатая тварь, Виверн?”
“Черный” довольно хмыкнул: “Андроид мизантроп…”, но договорить Виктор не успел, голос его потонул в нестройном детском гвалте. К моменту, когда друзья увидели и сам источник шума, детские голоса успели немного стихнуть. Нетерпеливые школьники, гордо нацепившие значки корпорации, окружили невысокую голубоглазую девушку, одетую примерно в такую же изумрудную мантию, как и Максим. На вид Костэр сразу определил “зеленую”, как учителя.
- А почему “Иллюзию” называют именно “миром”, а не “планетой”? – задал вопрос один из школьников.
- Вот представьте, что много любознательных мышек живет на одной из граней огромного сырного куба, - начала объяснять “зеленая”, - Сыр весь изъеден большими дырками, и через тоннели в сыре мышки могут пробираться из одной “сырной норки” в другую. Вот только, выбравшись из норы, мышки не знают, на какой грани очутились, ведь все грани у куба одинаковые. Вот так же и наши корабли, покинув подпространство, оказываются в местах, которые могут и не принадлежать нашему миру. Поэтому правильно говорить “человеческий мир ‘Иллюзия’”, а не “планета ‘Иллюзия’”.
Максиму сразу же вспомнились слова отца: “Во всех наших мирах совершенно разное небо, ни одной знакомой звезды…”. Но из плена воспоминаний Максима вырвал вновь усилившийся детский гвалт, школьники заметили идущих по тропинке Верна и Костэра.
- Все успокоились! – скомандовала “зеленая”, - Поприветствуем господ драконов!
В сторону Максима и Виктора посыпались неразборчивые приветствия. Школьники с обожанием уставились на Виктора Верна, особенно им пришелся по вкусу парадный черный мундир. Еще бы, офицер службы безопасности! Но, даже учитывая свою высокую должность, Виктор низко склонил перед девушкой голову, а вот Максим лишь обменялся с ней короткими кивками. Все же “зеленые” не зря считались привилегированной кастой.
- Нечасто встретишь на дороге демиурга, – улыбнулась “зеленая”, - Вы здешний, из Греции?
- Нет, я занимаюсь военной историей двадцатого века. Великая Отечественная. Курская битва.
При слове “военная история” дети сразу сменили кумира и с какой-то мольбой во взгляде уставились в сторону Максима. “На войну” их, конечно, никто не пускал, а экскурсия по Элладе успела школьникам порядком надоесть. Почувствовав скорый “бунт на корабле”, возглавляющая группу девушка, быстро свернула беседу: “Хватит отвлекать от дел господ драконов. Давайте все дружно попрощаемся с ними!”.

Покинув Элладу, друзья как-то незаметно добрались до особняка Виктора Верна. Виверн пропустил Максима внутрь, и входная дверь попросту исчезла, обернувшись туманной дымкой. Костэр презрительно хмыкнул, в отличие от Виктора, он недолюбливал то, что “черный” называл “технологиями”. Недовольная ухмылка не укрылась от зорких глаз Виверна, и тот нравоучительно изрек: “Прогресс никогда не стоит на месте. Гляди!”. Он щелкнул пальцами, и комнату начала наполнять сияющая лоснящаяся тьма. Подобно щупальцам гигантского спрута, ручейки тьмы затекали в каждый угол. Максим выставил перед собою руку и тьма приостановилась. Сначала она порывалась обогнуть Костэра, но жест его не терпел возражений. Оставив всякие надежды занять тот угол, в котором стоял Максим, сияющая маслянистая темнота замерла в метре перед “зеленым”, а из недр ее возник человек в серебристом пиджаке и с серебряной фигуркой дракона на лацкане.
- Политик или журналист. В общем, специалист по связям с общественностью, - пронеслось в голове у Максима. А “серебряный” в тот же миг заговорил: “В эпоху истинного величия, в Золотой Век человечества, подобно Творцу, мы создадим новый мир за семь дней!”. Оратор взмахнул рукой, и за его спиной разверзлась бездна космоса. В свете незнакомых Костэру звезд, медленно вращалась громадная каменная глыба. Сначала все было спокойно, но потом вокруг нее начали возникать огромные черные шары, некоторые размером с целую планету. Кружась вокруг каменного обломка в медленном танце, черные исполины испускали потоки серебристого света. Очертания будущей планеты плавились, а мегатонны испарившейся породы устремлялись в пустоту. Затем один из шаров раскололся, подобно скорлупке чудовищного ореха, и планету окутало синевато-белесое облачко атмосферы.

Терраморферы были славой и гордостью человечества. Корабли эти считались “мирными тружениками планетостроения”, хотя одна формирующая вспышка способна была за доли секунды выжечь биосферу планеты. В свободное от сотворения новых миров время, терраморферы на своей поверхности строили свои “образы и подобия”, так словно маленькая матрешка, действуя изнутри, попыталась бы окружить себя повторяющей ее форму старшей сестрой. Терраморферы напоминали полые скорлупки грецкого ореха. Когда новый корабль был готов, он просто распадался на две половинки, отлетал подальше, а потом вновь собирался в лоснящийся черный шар. В своих внутренних пустотах эти рабочие лошадки быстро растущего человечества возили материалы для постройки новых планет и терраморферов. Завидев какой-нибудь пояс астероидов, корабль, подобно раковине, раскрывал свои створки и “поглощал” целую систему небесных тел. Учитывая то, что “самовоспроизводились” терраморферы практически бесконтрольно, численность человеческого флота плохо поддавалась учету. Доподлинно было известно лишь то, что просторы вселенной бороздили многие тысячи терраморферов.

Виктор щелкнул пальцами вновь. Картинка быстро свернулась в клубок и забилась в угол.
- А еще я слышал, - произнес он с какой-то таинственностью в голосе, - что недавно флот терраморферов в одно мгновение погасил звезду.
- Лучше бы они научились зажигать звезды, – фыркнул Максим.
- Это всего лишь вопрос времени, мой друг. Всего лишь вопрос времени…
- Ты искал меня, чтобы показать весь этот балаган? Никогда не поверю!
- Я хотел поздравить тебя с днем рождения, - Верн смерил комнату широкими шагами.
- Знаешь, Виверн, здесь на “Иллюзии” мы ведь почти отвыкли отмечать этот маленький личный праздник. Ладно, не томи, что ты там мне приготовил? Демиурга нелегко удивить! Может это личный терраморфер? – улыбнулся Максим.
Виктор шутки не поддержал, лицо его оставалось непроницаемым: “Ради тебя я пошел на серьезное преступление”.

Глава 3. Колыбель человечества
Все внизу утопало в буйной весенней зелени. Черный спортивный глайдер Максима заложил вираж и пошел на снижение. То там, то тут высились причудливые башни жилых домов, подпирающие собою небо и словно бы рвущиеся куда-то дальше… в необъятную звездную высь. С этими небоскребами, воплотившими неуемную фантазию своих творцов, соседствовали строгие горделивые особняки, пережившие не одну эпоху и вступившие в Золотой Век неизменными. Здесь не было видно дорог, лишь узкие тропинки, скованные нарочито дикой лесной порослью, расстилавшейся зеленым ковром до самого горизонта. читать дальшеДемиург Максим Костэр не любил Землю. Прародина человечества казалась ему слишком не обустроенной, пущенной на самотек… Здесь не было контроля погоды, а непомерно разросшиеся леса даже не пытались следовать какому-либо генеральному плану. В отличие от доведенных до совершенства райских миров с их родовыми гнездами и примыкавшими к ним обширными владениями, Земля была чудовищно перенаселена, превратившись в один огромный город, охваченный безудержным буйством дикой природы. Отец Костэра был “белым”… высокопоставленным экономистом корпорации, спроектировавшим вплоть до последней песчинки свой личный остров в залитом бескрайними океанами райском мире “Парадиз”. Детство Максима прошло именно там, и поэтому молодой демиург взирал на ставшую колыбелью человечества Землю, словно белый человек, подчинившей своей воле законы природы, на упрямую дикарку, научившуюся с этой природой уживаться.
- Карловы Вары, улица Доктора Давида Бехера, дом три, - раздался тихий уверенный голос бортового компьютера. Костэр был крайне удивлен, когда его антрацитово-черный спортивный глайдер, словно пришелец из иного сказочного мира, приземлился вблизи ничем не примечательной многоэтажной башни, каменного муравейника, ставшего прибежищем для тысяч людей. Максим еще раз сверился с записями. Увы, это было то самое место, о котором говорил Верн. Ошибки быть не могло. Сразу же вспомнился его последний разговор с Виктором…

- …ради тебя я пошел на серьезное преступление, - Виктор Верн явно не был настроен на шутливый лад. – Но ты знаешь, оно того стоило. Настало время вручить тебе твой подарок, - зная любовь Костэра к печатным книгам, Виктор протянул ему увесистую кипу бумаг.
- Это что, досье? – Максиму до сих пор не верилось, что ради этой небрежно сделанной распечатки Виктору пришлось преступить закон, - Каролина Лейнри… кто это?
- Ты читай, читай, - подбодрил друга “черный”.
Максим Костэр наконец оторвал взгляд от досье. – Как же я сразу не догадался! Каролина Лейнри. Первые и последние буквы. Ка… …нри. А я все думал, откуда это дурацкое прозвище. Каролина Лейнри - оператор Карины. Виверн, здесь же указан ее домашний адрес: Земля, Карловы Вары, улица Доктора Давида Бехера, дом три!
“Черный” довольно усмехнулся.

Вообще-то всемогущая служба безопасности была призвана охранять операторов. Программа защиты операторов включала в себя сокрытие их личных данных и противодействие любым попыткам заполучить информацию об операторах андроидных систем. Причина была проста: многие владельцы андроидов, отождествлявшие своих любимцев с их операторами, мечтали познакомиться с последними. Но, встретив вдруг человека, совершенно не похожего на их личного андроида, разрывали контракт с ни в чем не повинным оператором. А операторы, в большинстве своем, от вверенных им андроидов разительно отличались, пытаясь воплотить в столь человечных машинах все то, чего им не хватало в жизни. Сам оператор имел полное право выйти на контакт с владельцем вверенного ему андроида, но тут уж он брал на себя все риски. А вот предоставление информации об операторе без его на то согласия, да еще и призванным охранять покой операторов “черным”, считалось серьезным преступлением.

- А ты не подумал, что ангел-хранитель доложит о твоем поступке всем ближайшим координаторам проекта “Серафим”… – забеспокоился Максим.
Виктор хитро прищурился: “Я единственный координатор в мире ‘Иллюзия’ ”
- …а позже отрапортует демиургу, - закончил Костэр.
- Я входил в систему через один из твоих терминалов, так что отчет моего серафима ляжет исключительно тебе на стол.
- Ну, предположим… - демиург Максим Костэр удивился тому, как легко спасовала правоохранительная система перед простой уловкой Виверна, - Но ты все равно рисковал. Зачем? Стоило ли это досье…
- Еще как стоило! - перебил его “черный”, - Если ты поглядишь дальше, то поймешь, что у оператора Каролины Лейнри очень много общего с Кариной. Я бы не сказал, что они похожи, как две капли воды, но и имеющееся сходство - величайшая редкость. Так что считай, что ты счастливчик. Молодой, подающий серьезные надежды демиург…
- Подающий серьезные надежды… Скажешь то же, - смутился Максим.
- А это не мои слова, - улыбнулся Виктор, - Это слова самой “владычицы” южного шпиля Джулии Эберхард.

Обстоятельства своей встречи с “владычицей” южного шпиля демиург Максим Костэр вспоминать не любил. В один ни чем не примечательный день Джулия Эберхард решила посетить созданный Костэром военно-исторический мирок. В голове Максима просто не укладывалось, как эта невысокая русоволосая девушка, восторженно смотревшая на демиурга своими наивными небесно-голубыми глазами, может занимать столь высокий пост. Костэр все пытался объяснить ей, где у винтовки Мосина спусковой крючок. В конце концов, Максим даже надавил на спуск и глубокомысленно произнес “Пиф-Паф!”. А потом гениальный техник, красный дракон Джулия Эберхард, пошла в бой с той самой винтовкой и положила более сотни вражеских бойцов, чему бы позавидовал любой “черный”… После сражения Костэр решил поздравить Джулию со столь феноменальным успехом и застал девушку вслепую собирающей и разбирающей винтовку Мосина. “Красная” шутливо направила на Максима ствол и произнесла “ Пиф-Паф!”.
После той памятной встречи Максим чувствовал себя полным идиотом и предпочел бы больше не иметь дело ни с “владычицей” южного шпиля, ни со всем ее ведомством. Но не все было так просто. Вышеупомянутые шпили служили корпорации в качестве “заводов по производству всего-чего-угодно”. Шпиль чем-то напоминал айсберг: под изящной возвышающейся над землей башней, отданной под офисы корпорации, скрывался колоссальный по своим размерам подземный производственный блок. Причем материалы, используемые на производстве, закладывались под основание будущего шпиля еще терраморферами на этапе создания мира, с расчетом на многие столетия вперед. Говоря о шпилях, Максима Костэра, как и других демиургов, больше всего интересовали бесчисленные поставки “болванок” андроидов. Виктор Верн иногда даже помогал другу заполучить партию “кукол” вне очереди: он выходил на связь со шпилем вместе с Максимом, грозно маячил на заднем плане, пока Костэр разговаривал, а в конце добавлял от себя: “У службы безопасности есть мнение, что демиургу Максиму Костэру стоит предоставить партию андроидов. Немедленно!”

- Молодой, подающий серьезные надежды демиург… - еще раз повторил Виверн, - Не пора ли тебе наведаться в мир, ставший некогда колыбелью человечества. Единственный мир, который принято называть просто планетой… планетой Земля.

И вот Максим Костэр уже распахивал двери высокого многоквартирного дома по улице Доктора Давида Бехера. Демиург казался здесь чужим. Его неброский льняной костюм стоил целого состояния. Производственная мощь шпилей обесценила вещи, но знающий человек сразу бы сказал, что костюм этот от одного из лучших кутюрье райских миров. А поджидавший Максима на улице антроцитово-черный глайдер – вообще отдельный разговор, таких по всей корпорации можно было насчитать едва ли десяток. В руках молодой демиург нес букет роз редчайшего сорта “Брайтест”. Эти цветы необычайного сапфирового цвета росли исключительно под яркими лучами Брайтеста, солнца человеческого мира “Эдем”.
Каролину Максим узнал сразу. Нельзя сказать, что она была так уж похожа на ту Канри, которую привык видеть Костэр. У Каролины был другой цвет глаз, очерк скул, чуточку иная манера двигаться. Но было в ней и нечто такое, что делало Каролину той самой Канри… его Канри. Девушка оглядела Максима, задержав взгляд на цветах, букет ей явно не понравился: “Всегда ненавидела эдемские розы”. Костэр лишь пожал плечами и выбросил букет куда-то в сторону. Девушка отошла от двери, давая Максиму возможность войти. Это была ничем не примечательная квартира. Костэр хорошо платил своему заместителю и думал, что она живет, где-нибудь в небольшом поместье, но уж никак не здесь. Его разочарованный взгляд не укрылся от глаз Каролины, она пару раз прошлась по комнате, сначала в одну, затем в другую сторону, а потом спросила: “Ты, верно, думал, я буду рада тебя видеть?”
- Я и сейчас так думаю, - демиург одарил девушку своей коронной улыбкой.
- Когда-то ты был хорошим человеком, Костэр. Но ты давно уже не человек. Ты дракон. Костэр, ты знаешь, что значит это слово… “дракон”?
- Дракон – воплощение силы и мудрости, владыка, покровитель… - Максим сразу же вспомнил столь хорошо заученные в академии слова.
- Нет, Костэр. Дракон – это такая самовлюбленная чешуйчатая тварь, которая собирает дань и живет за счет других. Это Виверн дал тебе мой адрес?
- Да, - ответил Максим. От Канри было бесполезно что-либо скрывать.
- Я завтра же обращусь в службу безопасности и попрошу по программе защиты операторов предоставить мне новое имя и новое жилье.
- Но почему? Почему, Канри? – самодовольная улыбка слетела с губ Максима. Все его представления рушились. Максим Костэр привык считать себя воплощением новой мечты, сказочно богатым владыкой маленького мира, принцем на антроцитово-черном глайдере, богом, сошедшим с небес…
- Я догадываюсь, что Виверну с легкостью удалось достать мое досье и избежать при этом всяческой кары. Костэр, тебе не кажется это странным? Ведь от глаз “черных” не способно укрыться ни одно преступление, и тут, бац! Высший офицер корпорации в сговоре с демиургом обводит вокруг пальца всех своих коллег. Как же такое могли не предусмотреть?
Максим молчал.
- А я тебе отвечу, - продолжила Канри, - Всемогущее правосудие спасовало лишь по одной причине – потому что там, на “Иллюзии”, его попросту нет! Все отдано на откуп ушлым демиургам. У Виверна должность чисто формальная, он не вмешивается. Сомневаюсь, что он вообще читает отчеты серафимов, а больше не к кому из “черных” они не приходят. Отчет о преступлении, произошедшем на подконтрольной тебе, как демиургу, территории ляжет исключительно тебе на стол. А чтобы не заработать себе дурную славу и не портить попусту отношений с нашкодившими туристами, закончится все символическим штрафом.
- Скажешь то же! – насупился Максим, - Когда это я так легко отпускал преступников?
Канри прищурилась: “Вот скажи мне, Костэр, что было бы, если бы в одном из райских миров или даже здесь, на Земле, ты просто так без всякой на то причины ударил андроида.”
- Мне бы оператор андроида такой иск выставил… - Максим присвистнул, - И я сомневаюсь, что одним лишь денежным штрафом бы отделался. В райских мирах за такое даже срок могут дать, ну, хотя бы условно.
- А что если бы у тебя на Курской дуге кто-нибудь из туристов твоих застрелил андроида? Не в бою, а так… от скуки. Ведь признайся, ничего бы этому туристу не было. Ни-че-го!
- Ну, не заводись, Канри, - Максим успокаивающе выставил ладони вперед, - Там же двадцатый век. Кровь, грязь. В те времена всякое бывало. Кроме того, это всего лишь “кукла”. Кукла… - Костэр осекся, натолкнувшись на холодный яростный взгляд Каролины Лейнри.
- Кукла, говоришь, - голос Канри сделался каким-то обманчиво ласковым, - Мы видим мир глазами этих кукол. Мы проживаем их жизни. И когда эти жизни обрывают… - девушка до скрипа сжала зубы, - Костэр, у меня есть собственный взгляд на некоторые вещи. Например, на то, зачем была создана эта химера, мир, прозванный “Иллюзией”. Корпорация вкладывает в него огромные деньги, а туризм не окупает и половины затрат. Никогда не поверю, что дело лишь в страстном желании сохранить историческое наследие. Просто верхушку корпорации, ее министров, драконов, суровые законы метрополии лишили права грабить, убивать, насиловать… А здесь, на “Иллюзии”, абсолютно все можно обосновать исторически. Может, ты, как бог своего маленького мира, этого попросту не замечаешь? Богам ведь положено сидеть на небесах и пить амброзию. А мы, смертные, умираем там десятками, сотнями, теряем столь милых нам “кукол”…
- Канри, ты явно сгущаешь краски. Все не так плохо. Туристы ведь – это люди Золотого Века. Они, конечно, ведут себя… эээ… немного “исторично”, но за этой историчностью скрывается их подлинный гуманизм!
- Какими красивыми словами ты заговорил. Гуманизм… - девушка произнесла это слово с явной издевкой, - Ты, что действительно веришь во все, что говоришь? Костэр, я предлагаю тебе пари. Сможешь ли ты пройти с одного края до другого три выбранных мною рукотворных мирка, входящих в Олимпийский клуб…
- Раз плюнуть! - перебил Каролину Максим.
- Ты сначала дослушай, - улыбка девушки не предвещала ничего хорошего, - Я сделаю так, что все местные обитатели, будь-то андроиды, туристы, или даже серафимы, будут опознавать тебя не как человека… а как андроида.
- Это невозможно, - безапелляционно произнес Максим.
- Ошибаешься, мой друг, ошибаешься. Компьютеры вашего “пантеона” образуют единую сеть. И каждый из демиургов имеет доступ к управлению любым из миров Олимпийского клуба. В случае же твоего отсутствия этот доступ переходит Канри, как твоему заместителю. А уж имея такой широкий доступ, будь спокоен, я смогу запудрить мозги всем местным компьютерам и объявить тебя андроидом. Если ты выиграешь пари… что ж, я буду готова взять назад свои слова насчет “самовлюбленной чешуйчатой твари” и вернуться к начатому разговору, - девушка коротко кивнула в сторону выброшенного где-то за дверью букета. - Если же ты откажешься, я завтра же обращусь в службу безопасности корпорации, и больше мы, надеюсь, никогда не увидимся.
- Канри, но ты ведь прекрасно понимаешь, что существует лишь одна причина, по которой я могу не дойти и проиграть пари? - девушка кивнула, показывая, что все прекрасно понимает, - То, что ты предлагаешь – чистое самоубийство! – девушка кивнула вновь.
Демиург самодовольно хмыкнул, развернулся на месте и быстрым шагом направился к выходу.
- Рада, что мне даже не придется говорить тебе “прощай”, - бросила ему вслед оператор Каролина Лейнри.
Возле самой двери Максим неожиданно остановился и, обернувшись, сказал: “Я согласен, Канри”.
- Что ж, демиург Максим Костэр, настало время падения с небес.
Золотой Век. Падение с небес. Главы 4,5,6

@темы: рассказы, мое творчество, "Золотой Век. Падение с небес."

Последний житель Хайленда
Полковник Тэтчер не любил осень. Небо до самого горизонта затягивало свинцовой пеленой, и лишь беспокойные чайки разрывали своими криками это холодное, уходящее, кажется, прямо в море, белесое марево. Ну, а оно, стылое осеннее море, даже и не собиралось делать скидок на преклонный возраст полковника. Нахальный соленый прилив так и норовил лизнуть стены его староанглийского дома, что примостился на краю высокого скалистого острова.
Полковник Тэтчер смотрел на чаек. Ему почему-то казалось, что это те самые чайки, коих он видел в юности. Полковник понимал, что это лишь старческий бред, но ему очень хотелось верить... Хотелось верить, что не все еще безвозвратно потеряно, что можно еще что-то вернуть, пока есть эти крупицы прошлого, эти кружащие в поисках рыбы точки на горизонте...
В небе появилась еще одна точка, и это была не чайка. Она все приближалась, и вот уже можно было разглядеть взрезающие воздух лопасти вертолетных винтов и яркую эмблему британских ВВС. Полковник никогда не видел таких вертолетов, мир, по его мнению, менялся уж слишком быстро. То, что Тэтчер принял поначалу за надувные поплавки для посадки на воду, оказалось реактивными дюзами, вынесенными на двух легких пилонах. Кабина двухместного вертолета была практически прозрачной. И когда кажущаяся невесомой машина села на краю острова, на прибрежную гальку соскочил молодой улыбающийся пилот. Пока тот приближался к полковнику, у Тэтчера нашлось время разглядеть нежданного гостя. Высокий, худой, лет двадцати, не больше. Черноволосый. Британец, но явно с примесью албанских кровей.
- Джон Кристиан Арнаут, летный офицер британских ВВС, - представился подошедший, подтвердив догадки полковника, - Полковник Тэтчер, мне был дан приказ обеспечить Вашу эвакуацию с острова.
- Это моя земля, - тихо ответил полковник, - я прожил здесь всю жизнь и не намерен покидать это место.
- Тогда мне стоит сообщить Вам, - вежливо, но напористо продолжал летный офицер, - что Ваш дом находится под угрозой затопления. А в Карпатских землях Вам будет предоставлен личный загородный дом в рамках программы эвакуации...
- Программы эвакуации... - многозначительно улыбнулся Тэтчер. - Знаете, молодой человек, я участвовал в программе эвакуации обитателей Хонсю. Мне потребовалось много лет, чтобы понять тех, кто отказался покидать родной остров.
Молодой пилот посмотрел на полковника с недоумением. Кажется, название острова ему ни о чем не говорило.
- И все же, как британских офицер... - сделал последнюю попытку Джон Арнаут, но полковник перебил его.
- Вот как раз как британский офицер Вы и должны были бы меня понять. Хотя я не виню Вас. Сейчас совсем другие времена... Просто доложите командованию, что я отказываюсь от эвакуации.
- Что ж... это Ваше право, - пожал плечами пилот и двинулся к вертолету.

Полковник Тэтчер смотрел, как невесомая машина устремилась ввысь. Вот вспыхнули алым горошины реактивных дюз, и нежданный гость скрылся в белесом свинцовом мареве... Вода прибывала медленно. И все же она неуклонно, дюйм за дюймом наползала на каменистую кромку суши, а остров полковника Тэтчера погружался в пучину. Остров, который некогда был горой Бен-Невис в Хайленде... самой высокой точкой Великобритании.

@темы: рассказы, мое творчество

Виночерпий из МГУ
- Это что Гиннес? – произнес Митя, недоверчиво отхлебнув янтарного напитка. Нет, пожалуй, это был не Гиннес. А если и Гиннес, то не нашего местного разлива, а тот… настоящий, который пьют немецкие пивовары. Такого вкусного пива Митя в своей жизни никогда не пробовал, вот и не мог найти подходящего сравнения.
- Нет, Митька, - ответил ему Степан Петрович, - Я это пиво давеча в кастрюльке сварил…
Лаборантом на кафедру Истории Древнего Мира Митя устроился совсем недавно. О кафедре ходили всякие нехорошие слухи, мол, заведующий ее, Степан Петрович, был жутким выпивохой. Шумные пьянки он устраивал прямо на кафедре чуть ли не каждую неделю. И людей Степан Петрович собирал совершенно разных: преподавателей с других кафедр и даже факультетов, студентов, аспирантов… В Университете на Ленинских Горах шли разговоры о том, чтобы выгнать уж больно разгулявшегося зав.кафа, но Степан Петрович был профессором, академиком, ученым с мировым именем, и разговоры о его смещении оставались лишь разговорами. Сам Митя первый раз пил со скандально известным профессором и начал потихоньку понимать, почему его еженедельные “вакханалии” собирают столько народу.
читать дальше- Вы, Степан Петрович, как известный ученый… - начал было Митя, но в меру захмелевший зав. каф. перебил его: “Какой же я ученый?! Я жрец!”
- В смысле “жрец науки”? – переспросил Митя.
- Нет, просто жрец. Думаешь, какое у меня образование?
- Ну, - растерялся лаборант, - Институт, аспирантура, докторантура…
- Какая там докторантура! Неучем я всегда был, еле 7 классов окончил.
У лаборанта округлились глаза, а Степан Петрович тем временем продолжил.
- Я из Сибири приехал. Из тайги, можно сказать. Хочешь мою тайну узнать? – и, не дожидаясь ответа профессор начал свой рассказ, - Случилось это в те времена, когда я был еще не академиком РАН Степаном Петровичем, а простым лесником Степаном. Любил я рыбалку, а на рыбалке-то без этого дела скучно. Так что был у меня в сторожке самогонный аппарат. Брал я с собою на рыбалку бутыль самогона, летом ставил ее в водичку проточную, чтоб на солнце не грелась, зимой иногда и просто в снегу оставлял. Но случалось пару раз, что бутылка пропадала, а ведь вокруг на сотню верст ни души. И ладно бы кусок мяса пропал, зверь, например, утащил, но самогонка-то кому нужна?! Решил я выследить странного вора и один раз мельком его увидел: и не зверь, и не человек, весь шерстью заросший, глаза желтые, как у кошки, но ходит и ведет себя вроде по-нашему. А потом, как бывало: сижу я на рыбалке, вижу, из кустов на меня его желтые глаза глядят. Он так часами мог на меня смотреть, одиноко ему, видно было. И постепенно мы друг к другу попривыкли. Я решил на своего лесного друга не серчать, и оставил специально бутылку самогона. На, мол, бери, мне не жалко… А как-то возвращаюсь в сторожку свою и вижу, этот зверь-не зверь, человек-не человек “колдует” над моим самогонным аппаратом и протягивает мне целый черпак самогона. И знаешь, что я тебе, Митька, скажу, тот первач мне вкуснее коньяка двадцатилетнего показался. “Кто ж ты, друг мой лохматый?” – спрашиваю, а он лишь блеснул своими кошачьими глазами и уставился на меня. Сначала ничего не происходило, говорить по-нашему он явно не умел, но потом… Меня словно обухом по голове, и все мысли я его наяву увидел. Не вру, Митька, именно увидел. Оказалось, стоял передо мною самый настоящий сатир. В тайге сибирской они, конечно, с роду не водились, но когда бог их Дионис сходил на землю… Ты, Митька, на меня так не смотри. Да, Дионис в стародавние времена сходил на землю, но, кроме слуг его, сатиров, об этом и не помнит уже никто. Так вот Дионис со своей свитой путешествовал по разным странам и обучал их жителей виноделию, есть еще миф такой про “индийский поход Диониса”. А мой новый мохнатый друг умудрился от них отбиться. Не знаю уж, заходил ли Дионис в нашу таежную глушь, или потерявшийся сатир дотуда позже добрел, но факт, как говорится, остается фактом. Подружились мы с сатиром, хотя дружба эта очень странная была. Пить он меня научил… ни как мы обычно пьем, а по-другому… по-особенному. Вот так я и стал жрецом Диониса, адептом виночерпия, так сказать.
- Вы как-то на священника не похожи, - усомнился Митя.
- А у меня необычная религия, и мессы тоже необычные. Где-то раз в неделю я должен собирать новых людей и пить с ними во славу Диониса. А потом мне приходят видения, будто я со всеми жившими когда-то жрецами Диониса словно бы одно целое и знаю все, что знали они. Но чтобы войти в транс, нужно напиться в дым, в драбадан, в доску… и новых людей к этому делу, так сказать, приобе… приобщи… приобщать.
Напивался профессор быстро и целенаправленно. Взгляд его мутнел, речь становилась все менее и менее связной, а голова постепенно опускалась на стол.
- Так вот как он входит в свой загадочный транс! - подумал Митя, глядя на мирно посапывающего на столе Степана Петровича. Новоиспеченный лаборант кафедры Истории Древнего Мира сделал еще пару глотков божественно вкусного напитка и про себя подумал: “Молодец был этот Дионис. Вон, какую хитрую религию придумал. У нас ему по праздникам, наверное, пол страны поклоняется!”

@темы: Сохмет, рассказы, мое творчество

Вся правда о космических пиратах
Вообще-то, космическое пиратство это бред. Нам еще в летной академии посвятили этому целое занятие. Вот только демонстрационный ролик был не реальной съемкой, а чистой воды инсценировкой, и больше походил на исполненный патриотизма рекламный плакат "дредноуты Республики рады расправиться с кем-угодно!" Я капитан торгового судна и кое-что понимаю в коммерции. Перебивка электронных кодов на большинстве ворованных товаров просто не стоит свеч, а похищение немаркеруемого груза не окупает затрат даже на "бензин". Быть же столь огромным, чтобы перевозить дешевый немаркеруемый товар в промышленных масштабах маленькая маневренная пиратская шхуна просто не может. Особо ценные грузы, в свою очередь, слишком хорошо охраняются. Да и на яхты не поохотишься... они способны летать лишь вблизи планет. При любом подозрении в пиратстве перед вами закроет двери автоматика всех портов, а это для команды корабля - неминуемая гибель. Хотя был тут один случай, который заставил меня серьезно задуматься...
читать дальше
Мы перевозили крупную партию алкоголя. На Канопусе-7 смягчилась акцизная политика, и я торопился доставить туда спиртное с Денеба. Парламентарии уже рассматривали закон об ужесточении пошлин, и я очень спешил. Потому-то наш навигатор и проложил путь через малоизвестные секторы космоса, пытаясь сократить расстояние... Из первого прыжка мы вышли вблизи небольшой желтой звезды. Вокруг нее лениво вращалась бесхозная солетта, явно оставленная здесь еще в стародавние времена. А от этой ничейной солнечной электростанции толстым красным лучом питался странный корабль. Дикая помесь эсминца времен первой войны с пассажирским лайнером. Заметив нас, корабль отключился от электростанции и пошел на сближение.
- Капитан, наш канал связи пытаются взломать, - хихикнул главный связист.
- И что у них есть шансы?
- Никак нет!
- Открыть канал связи, - мне становилось все любопытнее. Связист непонимающе уставился на меня, но канал открыл. Экраны мониторов тут же заполнили черные развивающиеся флаги. На одном из экранов появилось лицо до неприличия молоденькой девушки. На ней была самодельная пиратская шляпа и нелепая черная повязка на глаз. Нежданная гостья не преминула представиться.
- Мое имя Алиса Виолет-Сайбер. И как капитан пиратского корабля "Ренегат", я приказываю вам сдаться. Думаю не стоит напоминать, что один выстрел из стационарного аннигилятора...
- У вас нет аннигилятора. Размеры вашего "баркаса" не позволяют, - грустно ответил я. Кажется, представление отменялось.
На лице юной пиратки прямо-таки читалась напряженная работа мысли: "Но и одного залпа лазерных батарей..."
- У вас осталась только одна батарея. Именно ей вы так неуклюже и пытаетесь к нам развернуться. Ее мощности не хватит даже на то, чтобы прожечь наши щиты...
- Мы пойдем на абордаж!
Услыхав это, навигатор рассмеялся в голос.
- Откройте им люк, - махнул я рукой.

Абордажную команду возглавляла сама Алиса Виолет-Сайбер. При движении тяжелый армейский бластер глухо похлопывал девушку по левому бедру, от чего она постоянно отклонялась куда-то вправо. Остальные юные пираты были под стать своему капитану.
В встретил процессию на выходе из шлюза: "Советую вам не совершать резких движений... А то автоматика корабля может вас ненароком испепелить."
Алиса грустно покосилась на свой армейский бластер.

- ...и что бы вы тогда делали? Ведь мы могли мгновенно вызвать сюда пару-тройку республиканских дредноутов.
- Мы бы ушли в затяжной прыжок, - девушка расположилась в кресле, деловито закинув ноги на стол.
- Ушли? От дредноутов?
- У нас очень быстроходный корабль!
- И где бы вы нашли еще одну бесхозную солетту?
На это юной пиратке нечего было ответить.
- Слушайте, Алиса, вы же давно в данном секторе? Как нам максимально быстро попасть в эту точку?
Девушка сделала небрежный жест рукой и к ней подошел молодой парень, видимо, их навигатор. Он ввел несколько координат, а мои специалисты схватились за головы.
- Можем мы потребовать от вас заплатить нам хотя бы тысячу кредитов. Мы ведь все-таки пираты! - кажется, Алиса Виолет-Сайбер даже сама растерялась от собственной наглости.
- Перечислите им на счет сто тысяч, - я не стал говорить, что заработал намного больше всего на паре этих координат. У предводительницы пиратов округлились глаза.
- Да, и еще принесите им ящик старого доброго рома, - окончательно расщедрился я.
Алиса залихватски отхлебнула прямо из бутылки и зашлась в долгом хриплом кашле: "Мы пытались синтезировать ром, но он получается совсем не такой... И не такой крепкий."
- Из чего же вы пытались его синтезировать?
- Из чистой энергии.
- Из чистой энергии?! - я не смог скрыть удивления.
- Мы пустили на это половину мощности солетты.
Черт! Мне стало даже жаль этих молодых горе-пиратов.

О встрече с "Ренегатом" я рассказал своим друзьям из торгового флота, и история о настоящих космических пиратах пошла по кабакам. Прошло уже больше года. Я, думаю, у корабля "Ренегат" нет отбоя от посетителей. Говорят, их навигатор - просто гений. Я бы с радостью взял его на борт... и не только я. А Алисе Виолет-Сайбер не раз предлагали поступить в летное училище. Но пираты... они такие гордые.

@темы: рассказы, мое творчество, пираты