Золотой Век. Падение с небес.
Глава 1. Провидец в погонах.Летняя ночь пахла войной. Последний шум в Черкасском успел стихнуть, и лишь отзвуки далекой канонады напоминали о том, что здесь произошло. Подобно смертоносному плугу, “распахали” землю в селе артиллерийские залпы, и теплящийся в небе рассвет робко открывал страшную картину: от многих домов не осталось даже обугленных остовов…
читать дальшеВысокий мужчина в грубой полевой форме мотнул головой, пытаясь прогнать видение. Ночь застала его в штабной палатке склонившимся над картами.
- Константин Константинович, в наступление идем! – в палатку ворвался взволнованный адъютант.
Мужчина оторвал взгляд от исчерченных стрелками карт и сердито проговорил: “Доложить цель визита”.
- Срочное донесение командующему южным фронтом генералу армии Константину Константиновичу Рокоссовскому, - вытянулся по струнке адъютант и протянул командующему сложенный вчетверо листок, а затем уже более спокойно добавил, - Черкасское сутки почти продержалось. Его лишь с час назад оставить пришлось…
- Я видел, - чуть не произнес командарм, но вовремя сдержался. Адъютант и не заметил этой мимолетной вспышки прозрения в глазах командира, он лишь набрал в легкие побольше воздуха и продолжил свой сбивчивый рассказ: “Константин Константинович, наши в районе Понырей в контрнаступление пошли…”
И тут командующего южным фронтом вновь захлестнула волна видений: как захлебывается этот отчаянный марш-бросок о зарытые в землю вражеские “тигры”, как немцы ответным ударом практически начисто сметают 156-ой гвардейский стрелковый полк, как покрывается земля угольно-черной коркой из крови и гари…
- Слушай меня, - медленно проговорил командарм, приблизившись к адъютанту почти вплотную, - Сегодня, 6-ого июля, в девять утра… после мощной артподготовки… при непосредственной поддержке авиации… на Обоянском направлений две танковые дивизии СС нанесут ужасающей силы удар. Из 156-ого гвардейского стрелкового не уцелеет практически никто. Никто! Слышишь меня?! Никто!
- Откуда… Откуда Вы знаете? – глаза адъютанта наполнились ужасом. Его испуганное лицо расплывалось, теряло четкость и, в конце концов, превратилось в размытое пятно. А откуда-то издали все четче проявлялся совершенно иной, сердитый и чуточку насмешливый женский голос: “Вставай, Костэр, слияние завершено…”
Сначала перед глазами Максима маячило все то же пятно, бывшее некогда лицом адъютанта. Затем мир начал приобретать четкость. Невнятные цветные мазки складывались теперь в единую, цельную картину, и вот Максим уже смог различить высокие скулы на тонком загорелом лице, копну черных, как смоль волос – именно таких, какие ему нравились – чуточку раскосые глаза, того карего, отливающего холодным огнем цвета, который всегда привлекал Максима, и эту задорную и в то же время немного надменную полуулыбку, именно такую… дальше, наверное, продолжать не стоило. Карина была андроидом… андроидом и в то же время его, Максима, заместителем.
- Костэр, - девушка легонько ткнула Максима пальцем в бок, - Рокоссовский не мог знать о немецком наступлении в районе Обояни!
Максим всегда ассоциировал себя именно с Константином Рокоссовским, с этим талантливым командиром, навечно вошедшим в мировую военную историю. Он обдумал претензии Карины, кстати, вполне обоснованные, но ответил своенравно: “Демиург имеет право на маленькие исторические неточности!”
- Эти “маленькие исторические неточности” ведут к колоссальным денежным штрафам по тобою же, хочу заметить, писаным законам.
- Хорошо, - фыркнул окончательно пришедший в себя Максим. – Я сам себе и выплачу этот злосчастный штраф. Устраивает?
- Костэр, ты единственный известный мне человек, у которого фамилия совпадает с его же детским прозвищем! – эту фразу Карина говорила всегда, когда ей что-либо не нравилось.
- Да брось ты, Канри… – но слова его потонули в гулком эхе удаляющихся шагов.
Уроженец райских побережий Максим Костэр был самым настоящим демиургом. Не каким-нибудь ловким дельцом, сотворяющим свои маленькие мирки на угоду публике, а истинным творцом и хранителем человеческой истории. Он восседал в тяжелом старинном кресле, не новомодном, а резном и массивном, отчетливо пахнущем кожей и лакированным деревом. Максима окружали лишь высоченные белые стены напоминающей колодец комнаты. А на стенах были картины…
- Рерих, Айвазовский, - читал он заботливо сделанные Кариной пометки. Демиург Максим Костэр ни черта не понимал в живописи, но он чувствовал некую странную общность с каждым из этих стоящих целого состояния холстов. Может быть, Максима притягивало то, что все эти полотна уже сделали свой шаг в вечность, а он к этому шагу только готовился. Картины и война, война и картины – вот что составляло жизнь молодого демиурга. Война, а точнее изученная до мельчайших подробностей история Курской битвы, была увлечением Максима и одновременно делом всей его жизни. А картины… картины напоминали Костэру, что живет он не в те темные времена, когда в воздухе ежеминутно витал тяжелый запах пороха, а в Золотой Век… в гуманный золотой век человечества. Максим часто так и засыпал в этом белом картинном зале, свернувшись в огромном резном кресле. Карина любила называть эту комнату “сокровищницей” или “драконьим логовом”, намекая на цену картин и маленький зеленый значок в виде стилизованного дракона, вознесшего свои крылья над земным шаром, на броскую нашивку, которую вечно носил Максим. Это был знак… знак принадлежности к всемогущей корпорации “Горголанд”, человеческой элите, сотрудников которой называли “драконами” из-за недвусмысленной эмблемы корпорации. Корпорации, кроме всего прочего, торговавшей бессмертием, неуязвимостью и вечной молодостью. Зеленый цвет значка отличал высшую драконью касту “зеленых” - или, как их часто называли “изумрудных” - учителей, ученых и демиургов. Максим Костэр был полноправным властителем микроскопического мирка, клочка земли в человеческом мире “Иллюзия”. Здесь в вечном цикле прокручивались первые три дня Курской битвы. За десять лет учебы в одной из закрытых академий корпорации он разузнал о легендарном сражении все, что только возможно. Проект был одобрен и получил финансирование. Ландшафт, военная техника, восстановленные Максимом по историческим сводкам личности тысяч андроидов, все это существовало здесь, чтобы сойтись в смертельной схватке и погибнуть… для того, чтобы через три дня возродиться и снова ринуться в бой. Денег корпорация не жалела, ведь туристы любили войну. Словно участники сафари, одевали они военную форму, брали в руки оружие и шли воевать. Воевать… в Золотом Веке слово это было практически изжито. Смерть туристам, конечно, не грозила, да и любые раны корпорация была готова мгновенно подлатать, а если взять во внимание еще и индивидуальную защиту... Такая настоящая, хоть и вполне безопасная война. Ни что не могло подменить ее адреналинового буйства… того, что было начисто изжито в век гуманизма.
Максим догнал Карину только в ведущей из картинного зала галерее.
- Да ладно тебе, Канри, я просто сегодня чуточку на взводе, у меня же тысячная Курская битва была. Вот я за Рокоссовского и… Сейчас пойду немецкую контратаку досмотрю.
Девушка остановилась и хитро прищурилась: “Костэр, а ты помнишь, какое сегодня число?”
- Шестое июля, - не задумываясь, ответил Максим.
- Да, конечно, сегодня шестое, вчера было пятое, завтра будет седьмое, а послезавтра снова пятое. Нет, что сегодня за день… эээ… на самом деле?
- Не помню, - честно признался Максим.
- А сегодня, Костэр, день ежемесячной встречи с твоими… коллегами, - последнее слово Карина произнесла с нескрываемой неприязнью, так, словно говорила о чем-то скользком, мерзком и нелицеприятном.
- Черт! – схватился за голову Максим, а Карина закончила: “…так что собирайся, Костэр, иначе опоздаешь”.Глава 2. Наш маленький Олимп.Просторный шерстяной хитон Максиму не нравился. Он так и не научился носить эту старинную греческую одежду. Костэру все время казалось, что стоит ему двинуться излишне резко, и его одеяние попросту развалится. Поэтому Максим старался лишних движений не совершать, он расположился на невысокой удобной лежанке и бездумно глядел прямо перед собой.
читать дальше
- Арес, о бог войны, ты вообще нас слушаешь? – Афина поджала губы и бросила в сторону Максима сердитый и чуточку обиженный взгляд. Как девушку звали на самом деле, Костэр не помнил, как, наверное, не помнила его имени и она, называя Максима богом войны Аресом.
- …а между тем наш пантеон продолжает сдавать позиции, - закончил Зевс свою длинную речь, начало которой Максим умудрился пропустить мимо ушей. В ответ на слова громовержца, Дионис отсалютовал полным вина кубком. Делал он это обычно к месту и не к месту.
Олимпийский клуб, или как они сами себя называли “Олимпийский пантеон”, был небольшим сообществом демиургов, обитавших и творивших свои крохотные мирки на западном берегу мира “Иллюзия”. Своих товарищей по клубу Максим Костэр недолюбливал, считая их чересчур самолюбивыми и заносчивыми. Но польза этого маленького союза была неоценима: отношения здесь строились на взаимопомощи, члены клуба всегда были готовы поделиться друг с другом имеющимися ресурсами, будь-то вычислительные мощности, “сырые болванки” андроидов, или управляющие ими операторы. По правде говоря, компьютеры олимпийцев давно уже образовали единую сеть, что спасало их маленькие миры от часто возникающих неполадок. Корпорация, конечно, заботилась о своих демиургах, но исключительно в разумных пределах, а у Максима Костэра на носу была годовщина Курской битвы. Наплыв туристов ожидался такой, что работающие на него операторы попросту бы не справились, и Максим собирался просить помощи у членов клуба. Ради этого стоило даже перетерпеть бессмысленное ежемесячное заседание.
- Арес, сколько ты там кукол за последний месяц перемолол? – невинно поинтересовалась Афина. Под “куклами” она, конечно, подразумевала убитых на Курской дуге андроидов.
- “Перемолол”… скажешь тоже, - вклинилась в разговор Афродита, - Арес любит своих кукол. У него даже заместитель… кукла. Как там ее зовут. Карина?
- Карина… это совсем другое, - быстро ответил Максим.
В общепринятом смысле андроиды машинами не являлись, ведь их чувствами и поступками управляли люди. Они официально даже назывались “андроидными системами”, намекая на странный симбиоз между андроидом и его оператором. Андроиды идеально имитировали поведение людей, но у них не было собственной воли, чувств и стремлений, творческого начала… в общем, всего того, что принято называть душою. Душу андроиду заменял его оператор, определяя мнение своего подопечного по тем или иных вопросам, отношения с окружающими людьми, а также задавая нестандартные линии поведения. В сложной ситуации оператор мог просто “слиться” с андроидом, то есть как бы стать им, разделяя все ощущения столь неотличимой от человека машины. Окружающие не знали, когда перед ними машина, а когда живой человек, поэтому одушевленность андроидов часто называли вероятностной. И чем больше своего времени оператор тратил на отдельного андроида, тем выше считался класс этой “живой машины”. Карина была андроидом высочайшего класса “А”. Это означало, что никакими другими андроидами оператор не управлял, и тратил свое время исключительно на Карину. Конечно, она не всегда была столь “высококлассна”. Карину к Костэру приставили на старших курсах академии, когда Максиму исполнилось восемнадцать. Она была ровесницей Костэра, ну а пол и возраст оператора должны были по правилам совпадать с полом и возрастом вверенного ему андроида. Обычно замкнутый Максим Костэр сильно сдружился со своим будущим референтом и заместителем, и первые же заработки стал тратить на повышение принятого для личного андроида класса до наивысшего. В голове у Костэра просто не укладывалось, как это оператор Карины, может тратить свое время на кого-либо еще. Прошел не один год, и демиург со своим заместителем сошлись столь близко, что ставить Карину в один ряд с остальными “куклами” Максим просто не мог.
- Я советую тебе избавиться от полюбившейся куклы, Арес, - сказала Афина, - Оставь ненадолго свой мир, бог войны, спустись на землю и оглянись вокруг. Любая смертная мечтает стать спутницей сказочно богатого и всемогущего… бога. Богам вообще полезно иногда спускаться с небес.
- Я подумаю… - холодно ответил Костэр.
Своего старого друга, Виктора Верна, Максим встретил, уже спускаясь с принадлежащего Зевсу Олимпа. Виктор был одет в парадную черную форму, украшенную традиционным изображением возносящего крылья дракона. Дракон, как и форма, был черным, что означало принадлежность Виктора к службе безопасности корпорации. Максим к этому моменту успел сменить ненавистный хитон на официальную изумрудно-зеленую мантию, и стал теперь выглядеть напыщенно и даже немного помпезно.
- Костэр! – обрадовался Виктор, сделав широкий шаг в сторону друга.
- Виверн! – завопил Максим, сразу же лишившись всего напускного лоска.
Черный дракон Виктор Верн еще во времена учебы в академии получил прозвище Виверн. У Виктора, и в правду, было много общего с этой мифической чешуйчатой тварью. Он был высок, худощав, имел хитрый рыскающий взгляд и хищный профиль. Многие также улавливали в нем сходство с коршуном, хотя сам Виктор гордо считал, что профиль у него орлиный. Но имя и фамилия Виктора Верна прочно закрепили за ним такое драконье прозвище Виверн. Своих родителей Виктор практически не помнил, они были ярыми противниками существовавшего “драконьего режима” и после немыслимого числа предупреждений были приговорены к высшей мере наказания, то есть к пожизненной изоляции. Бессмертия родителей Верна лишили, и доживать свою долгую жизнь им было суждено в “золотой клетке” на орбитальной станции. Здесь было все, что нужно человеку, и даже доступ к свежей прессе, вот только самим им с кем-либо общаться запрещалось, обратного канала попросту не существовало. Виктор в те времена был еще слишком мал, чтобы что-то понимать, его радушно приняли в школу корпорации, а затем и в академию. Так уж случилось, что Виверн стал “черным”, то есть одним из тех, кто непосредственно судил его родителей. Более того, Виктор Верн работал над проектом “Серафим”. Именно эти практически невидимые машины, прозванные ангелами-хранителями, отвечали за такую немаловажную составляющую бессмертия, как неуязвимость. Личный серафим был приставлен к каждому человеку и в случае возникновения угрозы жизни или здоровью подопечного камнем падал с небес и прозрачным коконом окутывал человека. Серафимы были способны исцелить любые раны, кроме серьезных повреждений головного мозга. Но была у серафимов и еще одна функция, о которой говорить не любили, ангелы-хранители были идеальными соглядатаями. Углядев любое действие, которое могло классифицироваться, как преступное, серафим докладывал об этом ближайшим “черным”, и в случае утвердительного ответа, “хватал” своего подопечного и доставлял его прямиком в лапы правосудия. Так что преступность как таковая в Золотом Веке была изжита, уступив место тотальному контролю. Конечно, ни один человек, включая всемогущую драконью службу безопасности, не имел доступа к данным слежки серафимов, но информацию эту уже в обезличенном виде получали суперкомпьютеры корпорации. Именно обработка этой информации и выделение триллионов типовых реакций людей позволили сделать поведение андроидов неотличимым от человеческого. Таким образом, проект “Серафим” был призван спасать, следить и карать. Последний пункт, за который “черных” и прозвали “карающим мечом корпорации”, Виверну нравился особенно. Уже в сознательном возрасте, имея серьезные полномочия, Виктор изучил материалы дела своих родителей и вынес грустный вердикт “они сами этого хотели”. Сложно было сказать, что в изоляции они чувствовали себя плохо. Сам же Виктор Верн в это время делал свою головокружительную карьеру, основой которой была работа в мире “Иллюзия”, где никто попросту не хотел служить. Полное название должности Виктора обычно производило впечатление даже на людей, ничего не понимавших в драконьей иерархии: “Верховный координатор проекта ‘Серафим’ в человеческом мире ‘Илюзия’ ”.
- Я тебя здесь давно поджидаю, - произнес Верн, облокотившись на перила ведущей с Олимпа лестницы, - что-то затянулось ваше заседание.
- Я эти пару часов еле выдержал, - признался другу Максим, - одни лишь разговоры ни о чем…
- Как там поживает Канри? - шутливо поинтересовался Виктор, указывая Максиму тропинку, ведущую к выходу из успевшей осточертеть Костэру древней Эллады.
- Она тут тоже недавно интересовалась: “Как там поживает эта черная чешуйчатая тварь, Виверн?”
“Черный” довольно хмыкнул: “Андроид мизантроп…”, но договорить Виктор не успел, голос его потонул в нестройном детском гвалте. К моменту, когда друзья увидели и сам источник шума, детские голоса успели немного стихнуть. Нетерпеливые школьники, гордо нацепившие значки корпорации, окружили невысокую голубоглазую девушку, одетую примерно в такую же изумрудную мантию, как и Максим. На вид Костэр сразу определил “зеленую”, как учителя.
- А почему “Иллюзию” называют именно “миром”, а не “планетой”? – задал вопрос один из школьников.
- Вот представьте, что много любознательных мышек живет на одной из граней огромного сырного куба, - начала объяснять “зеленая”, - Сыр весь изъеден большими дырками, и через тоннели в сыре мышки могут пробираться из одной “сырной норки” в другую. Вот только, выбравшись из норы, мышки не знают, на какой грани очутились, ведь все грани у куба одинаковые. Вот так же и наши корабли, покинув подпространство, оказываются в местах, которые могут и не принадлежать нашему миру. Поэтому правильно говорить “человеческий мир ‘Иллюзия’”, а не “планета ‘Иллюзия’”.
Максиму сразу же вспомнились слова отца: “Во всех наших мирах совершенно разное небо, ни одной знакомой звезды…”. Но из плена воспоминаний Максима вырвал вновь усилившийся детский гвалт, школьники заметили идущих по тропинке Верна и Костэра.
- Все успокоились! – скомандовала “зеленая”, - Поприветствуем господ драконов!
В сторону Максима и Виктора посыпались неразборчивые приветствия. Школьники с обожанием уставились на Виктора Верна, особенно им пришелся по вкусу парадный черный мундир. Еще бы, офицер службы безопасности! Но, даже учитывая свою высокую должность, Виктор низко склонил перед девушкой голову, а вот Максим лишь обменялся с ней короткими кивками. Все же “зеленые” не зря считались привилегированной кастой.
- Нечасто встретишь на дороге демиурга, – улыбнулась “зеленая”, - Вы здешний, из Греции?
- Нет, я занимаюсь военной историей двадцатого века. Великая Отечественная. Курская битва.
При слове “военная история” дети сразу сменили кумира и с какой-то мольбой во взгляде уставились в сторону Максима. “На войну” их, конечно, никто не пускал, а экскурсия по Элладе успела школьникам порядком надоесть. Почувствовав скорый “бунт на корабле”, возглавляющая группу девушка, быстро свернула беседу: “Хватит отвлекать от дел господ драконов. Давайте все дружно попрощаемся с ними!”.
Покинув Элладу, друзья как-то незаметно добрались до особняка Виктора Верна. Виверн пропустил Максима внутрь, и входная дверь попросту исчезла, обернувшись туманной дымкой. Костэр презрительно хмыкнул, в отличие от Виктора, он недолюбливал то, что “черный” называл “технологиями”. Недовольная ухмылка не укрылась от зорких глаз Виверна, и тот нравоучительно изрек: “Прогресс никогда не стоит на месте. Гляди!”. Он щелкнул пальцами, и комнату начала наполнять сияющая лоснящаяся тьма. Подобно щупальцам гигантского спрута, ручейки тьмы затекали в каждый угол. Максим выставил перед собою руку и тьма приостановилась. Сначала она порывалась обогнуть Костэра, но жест его не терпел возражений. Оставив всякие надежды занять тот угол, в котором стоял Максим, сияющая маслянистая темнота замерла в метре перед “зеленым”, а из недр ее возник человек в серебристом пиджаке и с серебряной фигуркой дракона на лацкане.
- Политик или журналист. В общем, специалист по связям с общественностью, - пронеслось в голове у Максима. А “серебряный” в тот же миг заговорил: “В эпоху истинного величия, в Золотой Век человечества, подобно Творцу, мы создадим новый мир за семь дней!”. Оратор взмахнул рукой, и за его спиной разверзлась бездна космоса. В свете незнакомых Костэру звезд, медленно вращалась громадная каменная глыба. Сначала все было спокойно, но потом вокруг нее начали возникать огромные черные шары, некоторые размером с целую планету. Кружась вокруг каменного обломка в медленном танце, черные исполины испускали потоки серебристого света. Очертания будущей планеты плавились, а мегатонны испарившейся породы устремлялись в пустоту. Затем один из шаров раскололся, подобно скорлупке чудовищного ореха, и планету окутало синевато-белесое облачко атмосферы.
Терраморферы были славой и гордостью человечества. Корабли эти считались “мирными тружениками планетостроения”, хотя одна формирующая вспышка способна была за доли секунды выжечь биосферу планеты. В свободное от сотворения новых миров время, терраморферы на своей поверхности строили свои “образы и подобия”, так словно маленькая матрешка, действуя изнутри, попыталась бы окружить себя повторяющей ее форму старшей сестрой. Терраморферы напоминали полые скорлупки грецкого ореха. Когда новый корабль был готов, он просто распадался на две половинки, отлетал подальше, а потом вновь собирался в лоснящийся черный шар. В своих внутренних пустотах эти рабочие лошадки быстро растущего человечества возили материалы для постройки новых планет и терраморферов. Завидев какой-нибудь пояс астероидов, корабль, подобно раковине, раскрывал свои створки и “поглощал” целую систему небесных тел. Учитывая то, что “самовоспроизводились” терраморферы практически бесконтрольно, численность человеческого флота плохо поддавалась учету. Доподлинно было известно лишь то, что просторы вселенной бороздили многие тысячи терраморферов.
Виктор щелкнул пальцами вновь. Картинка быстро свернулась в клубок и забилась в угол.
- А еще я слышал, - произнес он с какой-то таинственностью в голосе, - что недавно флот терраморферов в одно мгновение погасил звезду.
- Лучше бы они научились зажигать звезды, – фыркнул Максим.
- Это всего лишь вопрос времени, мой друг. Всего лишь вопрос времени…
- Ты искал меня, чтобы показать весь этот балаган? Никогда не поверю!
- Я хотел поздравить тебя с днем рождения, - Верн смерил комнату широкими шагами.
- Знаешь, Виверн, здесь на “Иллюзии” мы ведь почти отвыкли отмечать этот маленький личный праздник. Ладно, не томи, что ты там мне приготовил? Демиурга нелегко удивить! Может это личный терраморфер? – улыбнулся Максим.
Виктор шутки не поддержал, лицо его оставалось непроницаемым: “Ради тебя я пошел на серьезное преступление”.Глава 3. Колыбель человечестваВсе внизу утопало в буйной весенней зелени. Черный спортивный глайдер Максима заложил вираж и пошел на снижение. То там, то тут высились причудливые башни жилых домов, подпирающие собою небо и словно бы рвущиеся куда-то дальше… в необъятную звездную высь. С этими небоскребами, воплотившими неуемную фантазию своих творцов, соседствовали строгие горделивые особняки, пережившие не одну эпоху и вступившие в Золотой Век неизменными. Здесь не было видно дорог, лишь узкие тропинки, скованные нарочито дикой лесной порослью, расстилавшейся зеленым ковром до самого горизонта.
читать дальшеДемиург Максим Костэр не любил Землю. Прародина человечества казалась ему слишком не обустроенной, пущенной на самотек… Здесь не было контроля погоды, а непомерно разросшиеся леса даже не пытались следовать какому-либо генеральному плану. В отличие от доведенных до совершенства райских миров с их родовыми гнездами и примыкавшими к ним обширными владениями, Земля была чудовищно перенаселена, превратившись в один огромный город, охваченный безудержным буйством дикой природы. Отец Костэра был “белым”… высокопоставленным экономистом корпорации, спроектировавшим вплоть до последней песчинки свой личный остров в залитом бескрайними океанами райском мире “Парадиз”. Детство Максима прошло именно там, и поэтому молодой демиург взирал на ставшую колыбелью человечества Землю, словно белый человек, подчинившей своей воле законы природы, на упрямую дикарку, научившуюся с этой природой уживаться.
- Карловы Вары, улица Доктора Давида Бехера, дом три, - раздался тихий уверенный голос бортового компьютера. Костэр был крайне удивлен, когда его антрацитово-черный спортивный глайдер, словно пришелец из иного сказочного мира, приземлился вблизи ничем не примечательной многоэтажной башни, каменного муравейника, ставшего прибежищем для тысяч людей. Максим еще раз сверился с записями. Увы, это было то самое место, о котором говорил Верн. Ошибки быть не могло. Сразу же вспомнился его последний разговор с Виктором…
- …ради тебя я пошел на серьезное преступление, - Виктор Верн явно не был настроен на шутливый лад. – Но ты знаешь, оно того стоило. Настало время вручить тебе твой подарок, - зная любовь Костэра к печатным книгам, Виктор протянул ему увесистую кипу бумаг.
- Это что, досье? – Максиму до сих пор не верилось, что ради этой небрежно сделанной распечатки Виктору пришлось преступить закон, - Каролина Лейнри… кто это?
- Ты читай, читай, - подбодрил друга “черный”.
Максим Костэр наконец оторвал взгляд от досье. – Как же я сразу не догадался! Каролина Лейнри. Первые и последние буквы. Ка… …нри. А я все думал, откуда это дурацкое прозвище. Каролина Лейнри - оператор Карины. Виверн, здесь же указан ее домашний адрес: Земля, Карловы Вары, улица Доктора Давида Бехера, дом три!
“Черный” довольно усмехнулся.
Вообще-то всемогущая служба безопасности была призвана охранять операторов. Программа защиты операторов включала в себя сокрытие их личных данных и противодействие любым попыткам заполучить информацию об операторах андроидных систем. Причина была проста: многие владельцы андроидов, отождествлявшие своих любимцев с их операторами, мечтали познакомиться с последними. Но, встретив вдруг человека, совершенно не похожего на их личного андроида, разрывали контракт с ни в чем не повинным оператором. А операторы, в большинстве своем, от вверенных им андроидов разительно отличались, пытаясь воплотить в столь человечных машинах все то, чего им не хватало в жизни. Сам оператор имел полное право выйти на контакт с владельцем вверенного ему андроида, но тут уж он брал на себя все риски. А вот предоставление информации об операторе без его на то согласия, да еще и призванным охранять покой операторов “черным”, считалось серьезным преступлением.
- А ты не подумал, что ангел-хранитель доложит о твоем поступке всем ближайшим координаторам проекта “Серафим”… – забеспокоился Максим.
Виктор хитро прищурился: “Я единственный координатор в мире ‘Иллюзия’ ”
- …а позже отрапортует демиургу, - закончил Костэр.
- Я входил в систему через один из твоих терминалов, так что отчет моего серафима ляжет исключительно тебе на стол.
- Ну, предположим… - демиург Максим Костэр удивился тому, как легко спасовала правоохранительная система перед простой уловкой Виверна, - Но ты все равно рисковал. Зачем? Стоило ли это досье…
- Еще как стоило! - перебил его “черный”, - Если ты поглядишь дальше, то поймешь, что у оператора Каролины Лейнри очень много общего с Кариной. Я бы не сказал, что они похожи, как две капли воды, но и имеющееся сходство - величайшая редкость. Так что считай, что ты счастливчик. Молодой, подающий серьезные надежды демиург…
- Подающий серьезные надежды… Скажешь то же, - смутился Максим.
- А это не мои слова, - улыбнулся Виктор, - Это слова самой “владычицы” южного шпиля Джулии Эберхард.
Обстоятельства своей встречи с “владычицей” южного шпиля демиург Максим Костэр вспоминать не любил. В один ни чем не примечательный день Джулия Эберхард решила посетить созданный Костэром военно-исторический мирок. В голове Максима просто не укладывалось, как эта невысокая русоволосая девушка, восторженно смотревшая на демиурга своими наивными небесно-голубыми глазами, может занимать столь высокий пост. Костэр все пытался объяснить ей, где у винтовки Мосина спусковой крючок. В конце концов, Максим даже надавил на спуск и глубокомысленно произнес “Пиф-Паф!”. А потом гениальный техник, красный дракон Джулия Эберхард, пошла в бой с той самой винтовкой и положила более сотни вражеских бойцов, чему бы позавидовал любой “черный”… После сражения Костэр решил поздравить Джулию со столь феноменальным успехом и застал девушку вслепую собирающей и разбирающей винтовку Мосина. “Красная” шутливо направила на Максима ствол и произнесла “ Пиф-Паф!”.
После той памятной встречи Максим чувствовал себя полным идиотом и предпочел бы больше не иметь дело ни с “владычицей” южного шпиля, ни со всем ее ведомством. Но не все было так просто. Вышеупомянутые шпили служили корпорации в качестве “заводов по производству всего-чего-угодно”. Шпиль чем-то напоминал айсберг: под изящной возвышающейся над землей башней, отданной под офисы корпорации, скрывался колоссальный по своим размерам подземный производственный блок. Причем материалы, используемые на производстве, закладывались под основание будущего шпиля еще терраморферами на этапе создания мира, с расчетом на многие столетия вперед. Говоря о шпилях, Максима Костэра, как и других демиургов, больше всего интересовали бесчисленные поставки “болванок” андроидов. Виктор Верн иногда даже помогал другу заполучить партию “кукол” вне очереди: он выходил на связь со шпилем вместе с Максимом, грозно маячил на заднем плане, пока Костэр разговаривал, а в конце добавлял от себя: “У службы безопасности есть мнение, что демиургу Максиму Костэру стоит предоставить партию андроидов. Немедленно!”
- Молодой, подающий серьезные надежды демиург… - еще раз повторил Виверн, - Не пора ли тебе наведаться в мир, ставший некогда колыбелью человечества. Единственный мир, который принято называть просто планетой… планетой Земля.
И вот Максим Костэр уже распахивал двери высокого многоквартирного дома по улице Доктора Давида Бехера. Демиург казался здесь чужим. Его неброский льняной костюм стоил целого состояния. Производственная мощь шпилей обесценила вещи, но знающий человек сразу бы сказал, что костюм этот от одного из лучших кутюрье райских миров. А поджидавший Максима на улице антроцитово-черный глайдер – вообще отдельный разговор, таких по всей корпорации можно было насчитать едва ли десяток. В руках молодой демиург нес букет роз редчайшего сорта “Брайтест”. Эти цветы необычайного сапфирового цвета росли исключительно под яркими лучами Брайтеста, солнца человеческого мира “Эдем”.
Каролину Максим узнал сразу. Нельзя сказать, что она была так уж похожа на ту Канри, которую привык видеть Костэр. У Каролины был другой цвет глаз, очерк скул, чуточку иная манера двигаться. Но было в ней и нечто такое, что делало Каролину той самой Канри… его Канри. Девушка оглядела Максима, задержав взгляд на цветах, букет ей явно не понравился: “Всегда ненавидела эдемские розы”. Костэр лишь пожал плечами и выбросил букет куда-то в сторону. Девушка отошла от двери, давая Максиму возможность войти. Это была ничем не примечательная квартира. Костэр хорошо платил своему заместителю и думал, что она живет, где-нибудь в небольшом поместье, но уж никак не здесь. Его разочарованный взгляд не укрылся от глаз Каролины, она пару раз прошлась по комнате, сначала в одну, затем в другую сторону, а потом спросила: “Ты, верно, думал, я буду рада тебя видеть?”
- Я и сейчас так думаю, - демиург одарил девушку своей коронной улыбкой.
- Когда-то ты был хорошим человеком, Костэр. Но ты давно уже не человек. Ты дракон. Костэр, ты знаешь, что значит это слово… “дракон”?
- Дракон – воплощение силы и мудрости, владыка, покровитель… - Максим сразу же вспомнил столь хорошо заученные в академии слова.
- Нет, Костэр. Дракон – это такая самовлюбленная чешуйчатая тварь, которая собирает дань и живет за счет других. Это Виверн дал тебе мой адрес?
- Да, - ответил Максим. От Канри было бесполезно что-либо скрывать.
- Я завтра же обращусь в службу безопасности и попрошу по программе защиты операторов предоставить мне новое имя и новое жилье.
- Но почему? Почему, Канри? – самодовольная улыбка слетела с губ Максима. Все его представления рушились. Максим Костэр привык считать себя воплощением новой мечты, сказочно богатым владыкой маленького мира, принцем на антроцитово-черном глайдере, богом, сошедшим с небес…
- Я догадываюсь, что Виверну с легкостью удалось достать мое досье и избежать при этом всяческой кары. Костэр, тебе не кажется это странным? Ведь от глаз “черных” не способно укрыться ни одно преступление, и тут, бац! Высший офицер корпорации в сговоре с демиургом обводит вокруг пальца всех своих коллег. Как же такое могли не предусмотреть?
Максим молчал.
- А я тебе отвечу, - продолжила Канри, - Всемогущее правосудие спасовало лишь по одной причине – потому что там, на “Иллюзии”, его попросту нет! Все отдано на откуп ушлым демиургам. У Виверна должность чисто формальная, он не вмешивается. Сомневаюсь, что он вообще читает отчеты серафимов, а больше не к кому из “черных” они не приходят. Отчет о преступлении, произошедшем на подконтрольной тебе, как демиургу, территории ляжет исключительно тебе на стол. А чтобы не заработать себе дурную славу и не портить попусту отношений с нашкодившими туристами, закончится все символическим штрафом.
- Скажешь то же! – насупился Максим, - Когда это я так легко отпускал преступников?
Канри прищурилась: “Вот скажи мне, Костэр, что было бы, если бы в одном из райских миров или даже здесь, на Земле, ты просто так без всякой на то причины ударил андроида.”
- Мне бы оператор андроида такой иск выставил… - Максим присвистнул, - И я сомневаюсь, что одним лишь денежным штрафом бы отделался. В райских мирах за такое даже срок могут дать, ну, хотя бы условно.
- А что если бы у тебя на Курской дуге кто-нибудь из туристов твоих застрелил андроида? Не в бою, а так… от скуки. Ведь признайся, ничего бы этому туристу не было. Ни-че-го!
- Ну, не заводись, Канри, - Максим успокаивающе выставил ладони вперед, - Там же двадцатый век. Кровь, грязь. В те времена всякое бывало. Кроме того, это всего лишь “кукла”. Кукла… - Костэр осекся, натолкнувшись на холодный яростный взгляд Каролины Лейнри.
- Кукла, говоришь, - голос Канри сделался каким-то обманчиво ласковым, - Мы видим мир глазами этих кукол. Мы проживаем их жизни. И когда эти жизни обрывают… - девушка до скрипа сжала зубы, - Костэр, у меня есть собственный взгляд на некоторые вещи. Например, на то, зачем была создана эта химера, мир, прозванный “Иллюзией”. Корпорация вкладывает в него огромные деньги, а туризм не окупает и половины затрат. Никогда не поверю, что дело лишь в страстном желании сохранить историческое наследие. Просто верхушку корпорации, ее министров, драконов, суровые законы метрополии лишили права грабить, убивать, насиловать… А здесь, на “Иллюзии”, абсолютно все можно обосновать исторически. Может, ты, как бог своего маленького мира, этого попросту не замечаешь? Богам ведь положено сидеть на небесах и пить амброзию. А мы, смертные, умираем там десятками, сотнями, теряем столь милых нам “кукол”…
- Канри, ты явно сгущаешь краски. Все не так плохо. Туристы ведь – это люди Золотого Века. Они, конечно, ведут себя… эээ… немного “исторично”, но за этой историчностью скрывается их подлинный гуманизм!
- Какими красивыми словами ты заговорил. Гуманизм… - девушка произнесла это слово с явной издевкой, - Ты, что действительно веришь во все, что говоришь? Костэр, я предлагаю тебе пари. Сможешь ли ты пройти с одного края до другого три выбранных мною рукотворных мирка, входящих в Олимпийский клуб…
- Раз плюнуть! - перебил Каролину Максим.
- Ты сначала дослушай, - улыбка девушки не предвещала ничего хорошего, - Я сделаю так, что все местные обитатели, будь-то андроиды, туристы, или даже серафимы, будут опознавать тебя не как человека… а как андроида.
- Это невозможно, - безапелляционно произнес Максим.
- Ошибаешься, мой друг, ошибаешься. Компьютеры вашего “пантеона” образуют единую сеть. И каждый из демиургов имеет доступ к управлению любым из миров Олимпийского клуба. В случае же твоего отсутствия этот доступ переходит Канри, как твоему заместителю. А уж имея такой широкий доступ, будь спокоен, я смогу запудрить мозги всем местным компьютерам и объявить тебя андроидом. Если ты выиграешь пари… что ж, я буду готова взять назад свои слова насчет “самовлюбленной чешуйчатой твари” и вернуться к начатому разговору, - девушка коротко кивнула в сторону выброшенного где-то за дверью букета. - Если же ты откажешься, я завтра же обращусь в службу безопасности корпорации, и больше мы, надеюсь, никогда не увидимся.
- Канри, но ты ведь прекрасно понимаешь, что существует лишь одна причина, по которой я могу не дойти и проиграть пари? - девушка кивнула, показывая, что все прекрасно понимает, - То, что ты предлагаешь – чистое самоубийство! – девушка кивнула вновь.
Демиург самодовольно хмыкнул, развернулся на месте и быстрым шагом направился к выходу.
- Рада, что мне даже не придется говорить тебе “прощай”, - бросила ему вслед оператор Каролина Лейнри.
Возле самой двери Максим неожиданно остановился и, обернувшись, сказал: “Я согласен, Канри”.
- Что ж, демиург Максим Костэр, настало время падения с небес.
Золотой Век. Падение с небес. Главы 4,5,6