Голоса Аравийской пустыни
Наш новый офис напоминает мне склад в каком-нибудь южном портовом городке. Над горой еще не распакованных коробок гордо возвышается стойка ресепшена. По всей ее длине золотыми буквами выведено название фирмы и наши с Виком инициалы. За стойкой сидит молодая девушка. Я вижу ее в первый раз и даже не имею представления, как ее зовут. Девушка улыбается, ей явно хочется мне понравиться, расположить к себе. Для нее я легенда… Каких-то два года назад мы не могли и надеяться, что такая вот «девушка с обложки» пойдет к нам секретарем. Черт! Да мы вообще не рассчитывали, что у нас когда-нибудь будет секретарь.
читать дальше- Максим Аркадьевич, - у нее тихий и приятный голос, - вот новые предложения о сотрудничестве…
Но голос ее тонет в синхронном завывании пары дрелей. Двое разнорабочих пытаются установить на стене масштабное панно, творение отечественных мастеров. Весящую ни как не меньше центнера карту мира с изображением основных районов залегания нефти. Вся эта махина изготовлена из ценных пород дерева.
Не в силах перекричать заходящиеся в чудовищном крещендо дрели, девушка протягивает мне пачку бумаг, и я скрываюсь за дверью своего нового кабинета. Удивительно, но здесь даже успели закончить отделку.
На краю массивного дубового стола аккуратной стопочкой сложены предложения от потенциальных заказчиков. Сквозь полуоткрытую форточку в кабинет врывается теплый весенний ветер. Он раскачивает жалюзи и тормошит стопки бумаг. Я отчетливо чувствую всю его радость. Каких-то пару часов назад ветер дул над цветущими полями и теперь хочет рассказать об этом всему миру. Он завивается вихрем у моих ног, словно игривый щенок. Теперь я все четче слышу его голос: ветер поет о том, как звенят под его порывами колокольчики, и склоняются в приветствии стебли травы.
От невольного созерцания увиденных весенним ветром картин меня отрывает скрип входной двери кабинета. На пороге появляется Вик, в дорогом английском костюме и при галстуке, а вместе с ним давешняя девушка с ресепшена, сжимающая подмышкой кожаную папку с нашим фирменным логотипом.
- …Виктор Сергеевич, - продолжает она разговор, начатый, видимо, еще в коридоре, - это от Татнефти, а это от Лукойла, - но от разговора с Виком ее отрывает раздающийся в приемной звонок.
- Что ты по этому поводу думаешь? – Вик передает мне предложения о сотрудничестве от двух нефтяных гигантов.
- Откажи им.
- А ты зажрался, Макс…
- Вик, я, кажется, медленно схожу с ума, - мне сразу вспоминается голос весеннего ветра.
- Ладно, черт с ним с Лукойлом, - мое замечание Вик пропускает мимо ушей. – Нам предлагают поучаствовать в разработке арктического шельфа. Через полгода канадцы снаряжают туда ледокол. Чтобы мы их не послали так же легко, как остальных, - Вик пристально смотрит на меня, - десять процентов всей добычи они готовы отвалить России. Там, сверху, настоятельно рекомендуют не отказываться от контракта. Ты же понимаешь, Макс, что есть люди, с которыми лучше не ссориться.
- Понимаю. Надеюсь, полгода я еще как-нибудь протяну. Офис на Остоженке ты из-за этого снял?
- Да. На днях здесь ожидаются очень важные люди. Денег у нас хватает, надо как-то держать марку. Два года назад, когда я вложился в твою авантюру, кто бы мог подумать, что из этого вообще хоть что-то выйдет…
Мы стоим и молча смотрим друг на друга.
- Да, чуть не забыл, - спохватывается Вик, - у тебя же вечером самолет в Эмираты. Вот твой билет.
- Только не Эмираты! – ничего хуже я не могу представить. - Откажи им. Найди какую-нибудь причину.
- Макс, мы подписали этот контракт полгода назад. Узнаешь свою подпись?!

Пассажирский авиалайнер стремительно набирает высоту. Вик позаботился о моем комфорте: взял билет в первый класс. Но он не понимает, что такое десять тысяч метров над землей. Здесь властвуют ветра, свободные и могучие. Не чета тому офисному весеннему ветерку. Я слышу, как они, перекрикивая свой собственный вой, кичатся тем, что могут в клочья разорвать наш самолет. Как же это жутко понимать, что от смерти тебя каждую секунду отделяет одна только прихоть самовлюбленного ветра.
- Что будете из напитков? – меня приводит в себя лишь голос проходящей мимо стюардессы.
- Я слышал, что на каждого пассажира первого класса приходится до полулитра спиртного?
Стюардесса продолжает все так же лучезарно мне улыбаться, но в ее глазах я чувствую укор. Для нее я всего лишь еще один спившийся бизнесмен. Она просто не понимает, о каких ужасных вещах шепчутся за нашими спинами шквальные ветра…

Из самолета я спускаюсь, чуточку пошатываясь. Прямо у трапа меня встречает комфортабельный автобус одной из крупнейших арабских нефтяных компаний. Сразу за взлетной полосой начинается пустыня. В автобусе меня ждет роскошный фуршет, мне пожимают руку различные замы директора компании, сообщая о том, насколько они рады знакомству. Но все это меркнет перед всепоглощающими голосами пустыни…
Вот две песчаные дюны все никак не могут поделить место. Вот проворный тушканчик прыгает по барханам, решая, где бы достать воду. Вот два раскаленных пустынных ветра спорят о том, кто из них быстрее обгонит наш автобус…
- Господин Синицкий, - из задумчивости меня выводит голос переводчика, - мы прибыли на место.
Я выхожу из автобуса и слышу, как в паре сотен метров отсюда радостно перешептываются несколько нефтяных потоков. В этом месте они встречаются, и им есть, что обсудить. Раньше, чтобы услышать их голоса, мне потребовалось бы прислушиваться не меньше часа, а теперь – от силы полминуты.
- Крупное месторождение нефти находится вон в той точке, - даже не верится, что этот изможденный голос принадлежит мне. – Проверять будете?
- Что вы, господин Синицкий! У вас идеальная репутация.

Мы сидим в полуподвальном арабском кафе. Не знаю, как уж оно тут называется. Через круглое окошко в стене открывается вид на улочки старого города.
- Твоя сила растет, - глубокомысленно изрекает мой собеседник. Невысокий, пожилой, смуглый. Никогда не подумаешь, какая в нем скрывается мощь.
- Со мною что-то происходит. Я слышу голоса песка и ветра. Мне кажется, я схожу с ума…
- Тогда, два года назад, ты думал, что сможешь перехитрить меня, Максим. Перехитрить ифрита. Открыв бутылку и получив право на желание, ты выведал все, на что я способен. Ты узнал, что я чувствую обитателей пустыни, и в том числе нефть. Ты захотел научиться этому.
Ифрит загадочно улыбается. Где уж до него египетскому сфинксу.
- Но я не просто чувствую нефть, я слышу голоса неживых предметов. И не только в пустыне. Как такое возможно?
- Живых-неживых… - качает головой мой собеседник. – Вот я, например, намного больше раскаленный песчаный вихрь, чем живое существо. А как-то сижу тут, разговариваю с тобой. А ветра и песок… они не только в пустыне есть.
- Я больше не могу думать о будущем, – мой голос становится все более и более бесцветным. - Я живу даже не настоящим днем, а настоящей секундой. Я становлюсь, как те пустынные ветра. Я изменяюсь…
- Ты хотел стать чуточку ифритом? Ты им стал. Ты ведь знал, что мой подарок таит подвох. Но ты, как и все до тебя, был уверен, что сможешь меня перехитрить.

Я лежу на небольшой поляне в центре подмосковного леса. Надо мною возвышаются кроны уходящих в небо берез. Здесь почти нет ветра, и уж тем более нет песка. Меня не беспокоят сводящие с ума голоса, и я могу вдоволь насладиться тишиной. Меня не интересует ничего, кроме этого растянувшегося на целую вечность счастливого мгновенья. А что будет завтра, через час, через минуту? Какая, в сущности, разница…

запись создана: 04.12.2013 в 02:47