Андрей Болконский хандрил... Нет, нет, все шло удивительно чинно, и даже лучше, чем стоило ожидать в его положении. Но Андрей хандрил... Он лежал на простой, и если так можно выразиться, по-военному сколоченной койке и смотрел куда-то в потолок. Беспросветная тоска накатывала на князя мертвенно-черными волнами... Степан вошел неслышно.
- Ваше Сиятельство! - привычно залепетал хорошо поднаторевший в своем деле слуга, - Чай опять Вам не спится...
- Степанушка, дай-ка мне ружье, - на лице Болконского заиграла улыбка
- Вы бы побереглись, барин, - не спешил сдаваться Степан, - Эта Ваша охота Вас совсем в могилу сведет, и всех нас, грешных, вместе с Вами...
- Степан, ружье! - в голосе князя прорезались стальные нотки.
Ружье приятно холодило руку. Ствол был неимоверно длинным, и по нему бежали отблески разноцветных огоньков. Андрей примерял свой охотничий костюм. Костюм тот был чугунно-неподъемным... и в то же время легче лебяжего пуха. Болконский привыкал к костюму, а костюм привыкал к Болконскому. И вот уже князь смог легко согнуть руку и словно пушинку вскинуть трехпудовую бандуру, прозванную ружьем...
Лодка привычно рассекала волны. Андрей Болконский стоял на корме и нервно вглядывался в горизонт. Ружье князь держал на изготовку: охота она и есть охота,всякое случается... Андрей возвышался тяжелым стальным силуэтом на фоне парящей в облаке брызг лодки. Берегов Континента еще не было видно, но сквозь монотонный плеск волн уже пробивалась мелодичная трель, отдаленно напоминающая пенье соловья. Это причудливый циферблат на правом рукаве "охотничьего костюма" затянул заунывную песню... тревожную трель счетчика Гейгера.
Континент был отравлен. Горстка авантюристов, горячо желавших выжить, уже много поколений жила на нефтяной вышке, средь бурных волн океана. Здесь можно было ловить рыбу, иногда эту рыбу даже можно было есть, а злая радиация как ни старалась, так и не смогла дотянуться до нефтяной платформы своей костлявой рукой. Сам же Андрей страстно любил свой белоснежный катер, а катер, в свою очередь, страстно любил бензин, как и большинство вещей, привезенных Болконским с Континента. И это делало князя все более и более привязанным к нефтяной вышке. А еще у Андрея был сей удивительный охотничий костюм: десять пудов силовой брони, напичканной сервоприводами, и неподъемная пушка, наивно прозванная ружьем. Только в такой десятипудовой одежке можно было разгуливать по отравленному Континенту. Андрей зарекся, что если раздобудет на берегу еще хотя бы с десяток таких силовых костюмов, то обязательно назовет свою горстку смельчаков каким-нибудь красивым именем... как в старину... Форпост, Цитадель... нет, нет, лучше Анклав... да, да, именно Анклав! Но пока у Болконского был только один комплект брони, и тот, не ровен час, как норовил сломаться. Андрей абсолютно не понимал, как силовой доспех работал, одно он знал точно - бензином тут не поможешь. А не будет костюма - Андрей Болконский, последний кормилец, с Континента уже ничего не привезет. А на платформе-то ничего сами делать не умеют... В общем, об этом лучше было даже не думать...
Андрей плохо представлял себе довоенный быт, с тех времен у них осталась только кипа бумаг про всякую технику, да одна книжка... Она, кажется, называлась"Война и мир". Там как раз писалось, как жили люди до войны. Отец даже назвал Андрея, как-то по книжке... а по книжке - значит правильно. Болконского все звали князем, и негласно считали своим предводителем. А Андрей, как и несколько поколений его предков, пытался возродить на платформе довоенную жизнь. У него пока плохо получалось танцевать мазурку в силовой броне, но он очень старался... Ведь раньше это как-то делали. Но, главное, князь Андрей Болконский верил, что сможет сделать таким же, как в книге, свой Мир после войны...